Андрей Коробейщиков - Иту-тай. Путь свободного волка

– Странный вопрос, – мужчина по-прежнему стоял за спиной, и Максим почувствовал мимолетное раздражение от подобного стиля общения, – а ты сам разве не чувствуешь?

– А разве это можно почувствовать?

– Конечно! Это необходимо чувствовать, чтобы определить истинную сущность вещей. Иначе все вокруг будет беспрестанно обманывать тебя, Адучи.

Максим удивленно обернулся на незнакомца и увидел улыбку на его лице.

– Тенгри сени кортит, – произнес алтаец еще одну непонятную фразу и опять улыбнулся.

– Что это значит? – спросил Максим, озадаченный поведением собеседника.

– Ты смотришь на поверхность вещей, но не видишь их сущность. Это создает иллюзию относительно того, что окружает тебя в данный момент. Мир привык обманывать тебя, а ты привык обманывать мир. Но Небо обмануть невозможно. Оно ВИДИТ тебя – Тенгри сени кортит…

Максим усмехнулся.

– Это алтайское поверье?

Незнакомец пожал плечами:

– Это факт. А сейчас – Тенгри сени пастит…

– А это что?

Алтаец замолчал, словно подбирая наиболее корректный перевод фразы, и затем кивнул на экспозицию. Максим отвернулся, и в этот момент незнакомец наклонился к нему и громко крикнул в самое ухо: «ТЭРЬ!»

Максим отскочил на несколько шагов, повернулся к алтайцу, изумленно рассматривая его. А тот стоял как ни в чем не бывало, продолжая изучать стенд.

«Да он сумасшедший!» Внешний вид этого странного человека не соответствовал подобному определению, но его выходка Максима откровенно испугала, и он решил, что будет лучше поскорее покинуть это, вдруг опустевшее здание.

– Хочешь уйти? – спросил алтаец, не поворачивая головы, и Максим почувствовал, как необъяснимый страх опять потек по телу холодной волной.

«Точно, сумасшедший. Нужно сваливать отсюда!»

– Ну, допустим, – пробормотал он, растягивая слова, чтобы не выдать своего испуга.

Алтаец улыбнулся:

– Тебе только кажется, что ты можешь уйти, Адучи. На самом деле идти тебе некуда. Только я могу вывести тебя отсюда. – Он повернулся к Коврову, который задохнулся от ужаса. За стеклянной поверхностью очков чернели бездонной пустотой два жутких зрачка. Это были глаза сумасшедшего, сомнений в этом больше не оставалось. Максим судорожно вздохнул и сделал еще несколько шагов назад. Алтаец стоял перед ним, перегородив собой выход, безмолвный и страшный, с безумной улыбкой на темном лице.

Максим повернулся и быстро пошел ко второму выходу из зала, ведущему в смежный зал. Оттуда можно будет подняться на второй этаж и затем спуститься по лестнице и выйти на улицу. Но где гарантии, что этот страшный алтаец не перекроет ему и центральный вход? Тем более что, если он и в самом деле директор этого треклятого музея, просчитать намерение Коврова не составит для него большого труда. Но зачем ему все это? К тому же там все-таки люди: посетители, вахтеры, дежурные. Не будет же он ломать комедию перед своими подчиненными? Или, может, они уже привыкли к подобному поведению своего шефа? Безумие…

Максим осмотрелся. Залы были пусты, посетителей уже не было, как, впрочем, и сотрудников музея, которые обязаны дежурить в помещениях до ухода последнего человека.

«Прямо сценарий фильма ужасов – жертва в пустом музее и маньяк-директор с секирой, взятой среди экспонатов». Максим чувствовал, что происходит что-то очень страшное и очень важное. Похожее ощущение он испытал несколько дней назад в темном подъезде, схватившись с человеком, который хотел его убить. «Может, они из одной компании? Что им нужно от меня? Твари. Господи, что же это происходит со мной…» Максим стремительно шел по коридорам, автоматически подготавливая тело к возможному поединку. Перед его глазами стояли две картинки – перекошенное ненавистью, окровавленное лицо Злобного и отрешенное лицо жуткого алтайца с парализующим волю взглядом. От такого взгляда не стыдно и убежать, хотя бегство от противника Максим всегда считал ниже своего достоинства. «Ты проиграл не тогда, когда упал на пол весь в крови. Ты проиграл тогда, когда повернулся к своему противнику спиной или встал перед ним на колени». Эти слова сэнсэя Володи бились в ушах призывным кличем. «Вернуться! Вернуться! Вернуться! Иди и дерись! Дерись!»

Максим остановился и, решительно развернувшись, пошел назад. «Действительно, что я, зайчик, что ли, бегать от всяких придурков? Злобный уже свою порцию получил, получит и этот. И не посмотрю, что он директор…»

«Директор» по-прежнему стоял на том же месте в той же позе, неподвижный, словно элемент музейного интерьера. Максим решительно двинулся вперед, чувствуя, как мелкая противная дрожь резонирует на мышцах ног. А ведь Злобный был куда более опасным противником: чуть выше ростом, чем этот худощавый алтаец, и гораздо более плотного телосложения. Но не было у него таких жутких глаз… Когда до «директора» осталось всего несколько шагов, тот развел в стороны руки, то ли показывая, что не хочет драться, то ли желая обнять вернувшегося. Максим перешел в атакующую стойку, но тут алтаец вдруг снова издал свой истошный вопль, на этот раз гораздо громче первого: «Тэрь! Тэрь! Арк ахаш!!!» И столько безумия было в этом крике, именно безумия, и так контрастно прозвучал он в тишине этого здания, что Максим, дрогнув, замер, словно наткнувшись на невидимую стену и, не выдержав, бросился прочь, к другому выходу.