Дарья Дезомбре - Тени старой квартиры

Я много думал об этом и однажды, в очередной раз стоя в коммунальной нашей очереди с полотенцем через плечо, понял: дело в свободе. Они – Libertas Populi – свободные люди, свободные граждане, как говорили в Средневековье. И еще я понял, что тоже так хочу. Я хочу быть свободным – не снаружи, одеваясь в яркие тряпки. Внутри. Я выращу это в себе, чего бы оно ни стоило. И первым шагом на пути к свободе оказалось принятие решения. Я вышел в полутемный коридор, набрал номер и сказал: «Я согласен». Я объяснил, что я готов делать, а что – нет. И тут увидел в проеме двери – ее. Ксению Лазаревну. Она стояла и внимательно слушала. А потом улыбнулась и тихо закрыла дверь с той стороны.

День за днем Ксюша задавала себе один и тот же вопрос: что Эдик в ней, «страхолюдине», как обозвал ее Петя, нашел? Удивление этим фактом не проходило, напротив, становилось хроническим, как насморк у питерцев. Но это было приятное удивление; кроме того, Ксюша не могла не признать: больничные знакомства обладают особой душевностью. Во-первых, больной человек слаб, скучает от бездействия и, как следствие, открыт впечатлениям. Во-вторых, тот, кто протягивает ему руку помощи, изначально демонстрирует себя с лучшей стороны. Одно дело – встретить девушку в декольтированном туалете и на каблуках на гала-вечере, и совсем другое – развлекать ее, лежащую с сальными волосами и в мятом халате, в больничной палате. Из этой точки можно двигать отношения только вверх. Ксения уже предвосхищала, как, наконец, встретится с ним не в выцветшем балахоне, не в этом старом спортивном костюме, который пришлось разрезать, чтобы влезла перевязанная нога, а в любой более пристойной одежде. Впрочем, Эдика, казалось, ее наряд совершенно не смущает. С той, первой, встречи он носил ей цветы и конфеты, выгуливал – очень светски – по больничному коридору. И бесконечно менял свитера и брюки, жонглируя цветами, по-итальянски яркими и жизнерадостными. Вот и сегодня тоже – Ксения покосилась на его желтые, канареечного цвета штаны в крупный рубчик и улыбнулась. Профессия обязывает. Он, наверное, и квартиры такие делает – цветные, но уютные.

– Я дизайнер недорогой. Был бы простор для фантазии, – он улыбнулся, не отрывая взгляда от дороги – взялся отвезти ее домой после выписки. – Давай сначала посмотрим на твою квартиру, а там уж решим по деньгам.

– Тебе понравится, – пообещала Ксюша с едва сдерживаемой гордостью. Может быть, сама она похожа сейчас на дочь свинопаса, но ее квартира, ее гордость, должна, просто обязана подправить ее имидж.

И она – подправила. Ксения ковыляла за Эдиком из комнаты в комнату, как прежде за Петей, но как же с ним все было иначе! Солнечный, солнечный человек! – думала она, видя, как он, по-мальчишески счастливо улыбаясь, проводит рукой по камину: обязательно, обязательно вернуть к жизни! Бросается к балкону: вот это вид! Да за один такой вид нужно было брать квартиру! А эти лилии по потолку – их надо восстановить везде, как стихотворную строку, повторяющуюся из комнаты в комнату и твердящую о любви и счастье! Какая она молодчина, что не растерялась, а сразу приобрела эдакое сокровище! Он рассмеялся, оглядываясь на нее и нисколько не смущаясь собственного красноречия, а Ксения, улыбаясь в ответ, думала, что вот, никогда она еще не встречала такого мужчину: щедрого на похвалу, не боящегося, как Петя, слезть со своего пьедестала!

– Значит, возьмешься? – спросила она, продолжая улыбаться.

– Еще как! Если ты позволишь, конечно, – он подошел, склонился над ее заточенной в гипс рукой с шутливым поцелуем.

– Еще как позволю, если ты меня не разоришь.

– Никогда! Как можно разорить женщину с таким вкусом, да она – подарок любому дизайнеру. Но! Я требую предоплаты, – солнечный зайчик скользнул по его лицу, он зажмурился.

– Сколько? – Она любовалась им, пока он не распахнул один смеющийся глаз.

– А, ерунда. Я уверен, ты справишься с такой дырой в бюджете, – и он вдруг быстро наклонился и поцеловал ее.

Ксения была настолько не подготовлена к произошедшему, что даже не успела, как пишут в романах, «раскрыть губы навстречу поцелую», и даже напротив, от неожиданности сомкнула их еще крепче. И тут, будто в унисон с внезапной дрожью во всем теле, раздался звонок входной двери, и Эдик, улыбаясь, отступил в тень, сделав шаг назад.

На пороге стояли Маша с Игорем. У Игоря в руках был полиэтиленовый пакет из ближайшего супермаркета, не иначе как Ника дала мужу список покупок. Маша держала перед собой букет из зеленовато-белых, совсем не раскрытых тюльпанов, но, лишь увидев Ксюшино раскрасневшееся лицо, смущенно опустила их плотно сомкнутыми бутонами вниз.