Валера Жен - Катарсис

Я очень хотел поверить ему, но события трагической ночи периодически возникали в памяти и сводили на нет все его профессиональные рассуждения. Мне стало казаться, что многие преступления не раскрываются по вине Степана Михайловича и похожих на него следователей.

– Итак, появился нож. Сторож осатанел, не стал церемониться. Завладеть оружием для молодого сильного человека не составило труда. Нанес несколько ответных ранений, пытался изнасиловать, но жертва сопротивлялась. Ей каким-то чудом удалось перехватить инициативу и произвести смертельный удар. – Следователь и сам удивлялся своим выводам, задумчиво добавил: – Хотел бы лично посмотреть.

Мое терпение кончилось, я обозлился.

– Товарищ следователь, не могла она сделать. Слишком неравные силы, да и крови потеряно много. Иначе не смог бы надругаться.

– Прямо-таки! Будешь на моем месте, всего насмотришься. Тогда поймешь.

Понять я обязан одно: всякая версия должна укладываться в логическую схему – легко усваиваемую, как и диетическое мясо кролика. И не надо усложнять себе жизнь. Главное – убедительно. А истинный убийца далеко, очень далеко. Теперь у мерзавца крепнет уверенность в могуществе зла и собственной безнаказанности.

Уехал я на следующий день, то есть в понедельник, вместе с санитарами и тремя трупами. Радости никакой от вынужденного соседства. Позаботился Алексин с обязательным условием пройти судебную медэкспертизу. Похоже, у него появляются сомнения в искренности моих показаний, он придумывает всякие способы удерживать меня в поле своей видимости. При его подозрениях моя голова могла бы стать объектом для более серьезного изучения, но хватило и пяти минут.

Человек неопределенного возраста с физиономией ризен-шнауцера, в роговых очках и белом халате, так энергично крутил мою голову, что легко сделал вывод: удар нанесен стальной трубкой диаметром чуть больше дюйма, но скользящий. Поэтому я остался жив. А убийца – неврастеник. Будь спокойней и уверенней, лежал бы я в морге.

Мне посчастливилось, а с жертвами, как выяснилось позже, получилось сложнее. Оказывается, Александр Дурновцев долго жил. Смертельное ранение в живот его не совсем успокоило. Он произвел несколько режущих и колющих ударов Леготиной. Для верности нашел в себе силы перерезать горло несчастной женщины. Получился идеальный круг. Садист и его жертва лежали мертвыми, а рядом, в качестве заключительной точки, покоился нож. Странно, на нем нет следов. А чего в наше время не бывает? Может быть, инопланетяне побывали в домике и стерли отпечатки пальцев или просто помочились на оружие особенной жидкостью.

– Точно восстановить события невозможно, – рассудительно заметил следователь. – Если нет в живых участников преступления и свидетелей, то версия всегда будет вызывать сомнения. С твоих же слов невозможно составить полную картину тройного убийства.

Я удрученно молчал, но Алексин, мимолетно взглянув на меня, улыбнулся и похлопал по плечу.

– Да ты не волнуйся! Он и так наказан.

– А что с медведем и собакой?

– Мы это быстро обстряпали. Со зверюгами не стали цацкаться – пристрелили.

– Завидую вашей профессии. Столько всего повидать! Огромный жизненный опыт, уверенность в себе. Мне бы так!

Он с недоумением посмотрел на меня, рассматривая мое заявление как неуместную иронию. Ему необходимо мое присутствие в качестве верного оруженосца и умного оппонента для формирования убедительной версии. Я хорошо вписываюсь в придуманную им роль, и сам стараюсь оправдать доверие – не мешаю ему в исследованиях. Часто держу в руках найденные улики, аккуратно уложенные в пакетики и кулечки, получаю важную для себя информацию. При всем старании следствию не удалось выйти на Зуеву, о приятеле Паяца тоже ничего не известно. Да, удивительно и странно. Белобрысый шутник сумел замести следы, а Зуева тоже имела веские основания не заявлять о себе. Я тем более не намерен порочить репутацию женщин, решил тактично промолчать.

Последняя беседа в кабинете Степана Михайловича. И я понял, что мои подозрения насчет его недоверия имели основания. Следователь с самого начала догадывался о моей более глубокой осведомленности касательно трагедии на туристической базе, поэтому приблизил меня к себе. Позволял рассматривать улики, иногда оппонировать и все время ждал с моей стороны какой-нибудь оплошности. Кажется, остался довольным. Благодаря моим последовательным и продуманным показаниям расследование обрело законченность.