Майкл Корита - Пророк

Адам вернулся с Шедоу-Вуд-лейн трезвый и сосредоточенный. Он выпил стакан воды из-под крана, прополоскал рот, пытаясь избавиться от привкуса сигарет, затем набрал полную грудь воздуха и поднялся по лестнице к комнате сестры. Два раза постучал. Выдержал паузу. Повернул ручку, открыл дверь и вошел, а затем захлопнул за собой дверь.

Двуспальная кровать в углу, накрытая белым пледом, недавно сменившим розовый, который был с сестрой почти все детство, – еще один шаг к зрелости, отказ от всего, что напоминало о маленькой девочке. Из комнаты исчезли плюшевые игрушки, а их место заняло цветное стекло и свечи. В коллекция фигурок из цветного стекла профессиональные работы соседствовали с ее собственными произведениями. Мэри влюбилась в цветное стекло в летнем лагере и начала ходить на занятия. Ее любимицей была гигантская черепаха с разноцветным панцирем; Мэри выплавляла и вырезала черепаху сама, но красивая фигурка была слишком велика, чтобы висеть в окне, и ее пришлось поставить на книжную полку под окном, где она точно так же сверкала в лучах света. Мэри назвала черепаху Тито. Никто не знал почему, и она была этим довольна.

Другим увлечением сестры в тот последний год были свечи – постоянная причина споров с отцом, что раньше случалось редко. Она была «папиной дочкой», старалась не сердить его, но он был убежден, что с этими свечами Мэри рано или поздно сожжет дом. На ее последнее Рождество Кент с Адамом подарили ей набор настенных свечей с зеркалами. Свечи освещали всю комнату и отражались в цветном стекле, отбрасывая причудливые блики. Мэри их очень любила.

Адам по очереди зажег все свечи. Всего в комнате их было тридцать три, от маленьких для чайной церемонии до массивной свечи в виде пня, которая трещала, как полено в камине. Поначалу он сомневался, стоит ли их зажигать, понимая, что рано или поздно они сгорят и их потребуется заменить, а ему не хотелось менять то, что было ей дорого. Но она любила, когда они горели, любила этот мерцающий свет и густую смесь запахов, и Адам решил, что так лучше.

Потом он сел на пол, прислонившись спиной к стене, лицом к кровати, как в те вечера, когда она звала его, чтобы поговорить, или когда он врывался без разрешения, чтобы позлить ее. Мэри этого не любила – отсюда записка на двери, – и это его еще больше развлекало. Услышав, что она говорит по телефону, он стремглав мчался к ее двери, распахивал ее и громко говорил первое, что приходило в голову, пытаясь смутить ее.

Мэри, звонил врач и просил передать, что грибок пальцев ног заразен.

Мэри, ты оставила в ванной свой спортивный бюстгальтер.

Мэри, папа сердится, что ты опять утащила его порножурнал.

Крик возмущения и ярости, потом в него летела туфля, книга или еще что-то, что попадалось под руку, потом на помощь призывался отец. Хэнк Остин поднимался по лестнице и выдворял сына – иногда с улыбкой, иногда с явным раздражением, в зависимости от настроения. Потом Мэри захлопывала дверь, но не запирала ее – в доме Остинов запираться было не принято, – а когда наконец выходила из своей спальни, Адам смотрел на нее и улыбался. Она старалась не поддаться его обаянию, старалась изо всех сил, но всегда таяла. Сестра не умела долго злиться.

Он сидел на полу и смотрел на кровать, вспоминая, как перебрасывался с ней футбольным мячом и дразнил, расспрашивая об отношениях с мальчиками, – в ответ она краснела и яростно отвергала любые предположения. Он шутил насчет того, чтобы сопровождать ее на танцы и сидеть позади нее в кино. Заботливый старший брат, такова была его роль, и он прекрасно справлялся с ней.

До того, самого главного вечера.

– Привет, – сказал Адам пустой комнате. Ответом ему была тишина. Среди цветного стекла горели свечи, отбрасывая разноцветные блики. – Мне нужно кое-что тебе рассказать. Неприятное. Дело плохо, Мэри, но я собираюсь все исправить. Обещаю. Я все исправлю.

Голос его стал хриплым, и ему это не понравилось. Пришлось сделать паузу. Ему хотелось выпить, но он никогда не пил в этой комнате. Ни разу. Немного успокоившись, Адам продолжил:

– Сначала хорошие новости, ладно? Кент выиграл. Они непобедимы. Они должны попытать счастья, Мэри, обязательно.

Он всегда рассказывал, как дела у Кента, сообщал счет каждого матча, и это возвращение к обычной жизни немного помогало. Ему становилось легче дышать, голос не срывался.

– Ну вот, – продолжил Адам. – Теперь я расскажу остальное. Что я сделал – и что собираюсь сделать, чтобы это исправить.