Алиса Рем - В шаге от пропасти

Алкоголя в её крови больше не было – за этим строго следили, а потому мысли о ребёнке всюду преследовали несчастную. То, что внутри неё растет что-то инородное, приводило в ужас. Это нечто словно пожирало её, всё больше забирая идентичность восприятия мира вокруг. Она ненавидела этого ребёнка и несколько раз пыталась устроить выкидыш, якобы случайно поскальзываясь на лестничном пролете, – всё зря.

На свет появился голубоглазый мальчик, чем-то похожий на отца, однако имевший и черты лица матери. Вопреки ожиданиям, материнское чувство не пришло. Его просто не было, за что девушка поначалу себя корила, а позже – просто смирилась. Строить из себя хорошую мать Руби не стала. Она лишь прилично выглядела, ведь того требовал муж, по случаю чего у неё даже появилось право выезжать в город, дабы обновлять гардероб и прически. Парадоксально, но именно в этом она видела плюс в рождении Джона – в возможности наконец-таки относительно выходить за рамки своего «заключения». При любом удобном случае она покупала алкоголь и, закрывшись в комнате, лечила своё горе.

Лондон. Поместье Миллеров

1996 год

Мальчик вошел в гостиную, где всё казалось таким большим. Джон воображал себя в другом мире, когда раскладывал старинные броши в шкатулках или находил какие-то необычные детали. Генри редко позволял зайти в свой кабинет, а потому, когда такое случалось, малыш с удовольствием садился за стол и, подражая отцу, водил рукой над бумагами.

Мама всегда представлялась ему грустной. Джон не мог понять причины её грусти, однако подсознательно ощущал свою причастность к её чувствам. Всякий раз, когда он обнимал маму, то она либо медленно отстранялась, либо же сухо отвечала на объятия. Однако они не были полны любви и нежности, какими обычно бывают объятия матери – они были холодны и формальны, словно осуществлялись для галочки. Она не показывала открытой ненависти, не давая притом и любви. Мальчик не мог понять: чувствуют ли к нему что-то вообще и должны ли?

– Мама, посмотри, – Джон подошел к дивану с красной бархатной обивкой, на котором лежала его мать, закинув ноги на подушку. Её взгляд был уставшим и крайне сосредоточенным на бокале вина, который она держала синеватыми пальцами, выглядывающими из-под широких рукавов свитера. Мальчик протянул матери камешек, чем-то похожий на кусочек мрамора. Когда он нашел его в саду, то посчитал драгоценным, ведь тот красиво переливался в лучах солнца.

– Это тебе.

Прищурившись, Руби взяла подарок и, покрутив его в руках, спросила:

– Это что ещё? – хрипловато произнесла она, прокашлявшись.

– Драгоценный камень. Такой, как у тёти Амели, в кулоне на шее. Ты грустишь, потому что у тебя такого нет, но я нашел. Вот он, смотри! Теперь у тебя тоже такой есть, ты будешь красивой – будешь как тётя.

Последние слова сына что-то всколыхнули в ней. Имя Амели олицетворяло весь тот ужас, что происходил с ней все эти годы. Эта ведьма господствовала в доме, не давала никому спокойно дышать. Она влилась в каждого, заняла последнее в доме одинокое место.

– Это обычный камень, – ответила Руби и неряшливо откинула камешек в сторону.

Мальчик нахмурился, усердно стараясь не заплакать, однако слёзы обиды подступили к глазам. Его снова отвергли. Отвергла самая важная женщина, любви которой он никак не

– Ты что, ноешь? – она свела брови, сделав глоток вина. – Это жизнь, дорогой! Не всё происходит так, как мы хотим.

Джон быстро побежал в свою комнату – ему хотелось закрыться от всего мира, защититься от этого всепоглощающего равнодушия. Несколько раз споткнувшись на деревянной лестнице, мальчик добрался до своего уголка. Он быстро залез под одеяло, закрыв руками голову.

Вечером того же дня Руби принимала ванную – единственное, что её успокаивало, помимо алкоголя и любовников, с которыми она успевала встречаться, пока приезжала в город. Стоит закрыть глаза и вытянуть голову навстречу теплому пару, и представить себя можно где угодно. Где угодно, но только не здесь.

С мокрых волос капала вода, попадая на махровый половичок. Умиротворение и покой. Старая дверь тихо скрипнула, мелкая дрожь пробежала по коже, и девушка оглянулась – никого. Ложное беспокойство, навязчивые страхи, которые давно стоит прогнать. Руби выдохнула, вновь облокотив голову на край ванной, пока чья-то рука не схватила её за копну белых волос, с силой дернув вниз.

– Я всегда знала, что тебя стоит убить, – даже через плеск воды этот тембр голоса был отлично узнаваем.