Серж Брюссоло - На пороге ночи

«Конечно, они пришли оттуда, – говорила Антония, – но мы их приручили. Глядя на них, ты можешь создать представление о туземцах, которые кишмя кишат по ту сторону стен. Самураи нашли подходящее словечко для этих существ, они называли их hinin – нелюди».

Нет, Робин не испытывал никакого интереса к внешнему миру. Он прожил в нем худшую часть своей жизни и не собирался приобретать новый опыт.

Колючая проволока изгороди, мерцающая на свету. Грязь, всюду грязь, запах навоза. Мрачный лес… Старик с лицом, поросшим седой щетиной, жесткой, как колючки. Живой кактус с непонятной речью.

Эти обрывки воспоминаний по-прежнему причиняли боль, и Робин ни за что на свете не хотел бы туда вернуться. Он гордился тем, что принадлежит к избранным, живет в настоящем раю, сказочном оазисе, не затронутом всеобщим разложением. Сам дворец, его золото и мрамор казались ему невыразимо прекрасными. И пажи, и слуги не раз повторяли, что ему дано редкое счастье жить среди такой роскоши.

На берегу озера возвышался уменьшенный по сравнению с реальными размерами замок-крепость, построенный специально для Робина. Гигантская игрушка, где он проводил все дни, когда был маленьким. От тех незабываемых мгновений восторга у Робина сохранилось настолько живое и яркое впечатление, что к горлу подступили слезы. Стоило мальчику закрыть глаза, как он видел себя в доспехах средневекового рыцаря на обходной галерее миниатюрного замка, отдающего приказ пажам подготовиться к обороне и отбросить противника подальше. На стене были установлены пушки с пружинным механизмом, позволяющим обрушивать тряпичные ядра на головы осаждающих.

«Это не просто забава, – объясняла ему матушка. – Так ты лучше осознаешь свой долг, свое предназначение. В игре ты научишься сталкиваться с обстоятельствами, которые станут реальностью, когда мы отправимся отвоевывать наше дорогое королевство. Не буду от тебя скрывать: схватка будет смертельной. И ты должен серьезно подготовиться. Не вздумай щадить своих маленьких приятелей, они – плебеи и не оценят твоих благородных порывов».

Она была права. Очень скоро Робин в этом убедился. Когда он ударял кого-нибудь из пажей своим деревянным мечом, ребенок не упрекал его, даже если в глазах были слезы, напротив, старался улыбнуться: «Все хорошо, ваше величество, вы должны упражняться; быть побитым вами – большое счастье».

По дворцу бегало множество таких мальчишек – темнокожих, с черными блестящими волосами, и все они состояли на службе у Робина. Самым старшим из них едва исполнилось десять лет. И говорили они с одинаковым акцентом, общаясь между собой на языке, которого Робин не понимал и называл обезьяньим бормотанием. Из таких приветливых, услужливых ребятишек и состояла свита Робина. К его огромному удовольствию, они никогда не отказывались поиграть с ним, не оспаривали его приказаний.

Правда, было кое-что смущавшее Робби… В глазах самого взрослого пажа по имени Пако порой вспыхивали дерзкие огоньки, что вызывало раздражение у наследного принца. Пако был приставлен к конюшне и ухаживал за пони. В его неизменной вежливости, граничащей с раболепием, постоянной улыбке и подчеркнутой почтительности было что-то чрезмерное, искусственное, отдающее издевкой. Робин его не любил и никогда не щадил во время поединков на деревянных мечах. Пожалуй, это была единственная фальшивая нота в гармонии дворцовой жизни. «Подумаешь, он полностью в моих руках», – рассуждал Робин и не собирался жаловаться на наглеца, твердо решив разделаться с ним в один прекрасный день без посторонней помощи.

Шли годы, словно длился чарующий сон, в котором все время меняются картины волшебных видений. Зимой снег превращал парк в хрустальный ларец, где каждый звук обретал неожиданную новизну.

«Здесь снег белый, – говорила Антония, крепко прижимая Робина к своей шубке, подбитой горностаем, – а там, за стенами, падает черный снег, настолько он загрязнен всякими вредными выбросами. Страшное зрелище, да к тому же он отвратительно пахнет».

От этих слов Робина пробирала дрожь. Черный снег? Возможно ли такое? Из кустов выбегали лани и козочки похрустеть кормом в расставленных вокруг озера кормушках. Зверьки не пугались, когда Робин приближался, чтобы их погладить.

«Божий дар, – утверждала Антония, – все короли нашего рода им обладают. Дикие животные нас не боятся. Если ты что-нибудь им прикажешь, они тотчас повинуются. Одна из королевских привилегий, не поддающаяся объяснению».