Серж Брюссоло - На пороге ночи

«Если я попытаюсь объяснить это Миковски, он обвинит меня в пристрастии», – с грустью подумала Санди.

Тем временем портье и адвокат, объединив усилия, набросали довольно-таки зловещий портрет Робина.

«Господи! – хотелось крикнуть Санди. – Вы говорите о десятилетнем ребенке, а не об Антихристе!»

Но больше всего ее угнетало сочувственное выражение, не сходившее с лица Миковски, пока он выслушивал показания двух мужчин. Было ясно, что он раз и навсегда составил мнение о мальчике, которое уже ничто не в силах поколебать.

«Он не выносит Робина, – думала Санди. – С самой первой встречи. Мальчик держался с ним высокомерно, это вызвало у него раздражение. Матайас вдруг почувствовал себя мелким полицейским чиновником в присутствии принца крови и до сих пор не может оправиться. Теперь он мстит. Хуже всего, что он даже не отдает себе в этом отчета».

Когда стало очевидно, что ни портье, ни адвокат не имеют ни малейшего представления о месте, где скрывается Андрейс, их отпустили.

– Главное, ни слова вашему клиенту, – проворчал напоследок Миковски, долго не выпуская локоть юриста из своих желтых от никотина пальцев. – Иначе вас привлекут к суду как сообщника. Не забывайте, что это прожженный тип. Если хотите спасти свою шкуру, держитесь подальше от его делишек.

Адвокат кивнул и поспешил уйти. Затем специальный агент повернулся к Санди.

– Досадно, – прошептал он. – Твое присутствие все осложняет. Теперь ты сама отлично видишь, что Робин – мозг этого дуэта. Все свидетельства совпадают. Он пользуется Декстером как орудием, подчинил себе несчастного дурака и манипулирует им.

– Но ведь не Робин… на меня напал, – возразила Санди, – а Декстер.

– Согласен, – подтвердил Миковски. – Но кто тебе сказал, что не Робин подал ему эту идею?

– Какая чушь! – воскликнула Санди.

Перехватив взгляд, который бросил на нее специальный агент, она испугалась. Желая разрядить обстановку, Санди стала прикуривать сигарету, с неудовольствием обнаружив, что у нее трясутся руки. Дрожащее пламя зажигалки еще больше выдавало ее нервозность.

– Теперь основные силы брошены на поиск машины, – переменил тему Матайас. – Конечно, мы снова ищем иголку в стоге сена, но у нее тонированные стекла, а это уже примета. Проверим все заправочные станции в надежде, что похититель останавливался, чтобы пополнить запас горючего. Другая группа просеет через мелкое решето картотеки агентств по недвижимости. Как и раньше, будут искать большое строение с прилегающим парком.

– Андрейс богат, – вздохнула Санди. – Может быть, у него есть собственный самолет или вертолет. В таком случае он уже далеко отсюда.

Она не знала, чего хочет больше: найти Робина или оставить ему шанс вырваться на свободу.

– Ведь ты уверен в его виновности? – спросила Санди, пытаясь поймать взгляд Матайаса.

– Уверен, – не стал отрицать он. – Декстера обработал Робин. Психопат, но чертовски убедителен.

– Ошибаешься! – отрезала Санди. – Робин – ребенок с исключительными способностями и, как все сверходаренные, возбуждает ненависть окружающих. Тебе он неприятен потому, что в его присутствии ты чувствуешь себя низшим существом. Довольно распространенное явление. Нередко вопреки всем ожиданиям такие дети плохо кончают. У них есть все необходимое для того, чтобы добиться успеха, однако, несмотря на это, они вступают в конфликт с обществом и не извлекают из своего дара никакой пользы. Некоторые пополняют ряды профессиональных неудачников… если только их не засасывает трясина наркомании.

– Не стоит меня поучать, – глухо проворчал Миковски.

– Вынуждена, – не сдавалась Санди. – Ты не хочешь меня услышать. Часто сверходаренные люди устают от того, что все их рассматривают как некое явление. Замечая раздражение и зависть, которые они неминуемо сеют вокруг себя, такие личности задаются целью стать как все, отказаться от своего дара. Они добровольно обрекают себя на неудачи, желая доказать другим, что нормальны и такие же посредственности, как большинство людей. Ничего хорошего, как правило, из этого не выходит, потому что посредственности-то как раз меньше всего любят неудачников.

– Довольно, – сказал Миковски. – С меня хватит. Нравится он мне или нет, не я заставляю его себя вести так, как он это делает. И таким он был с самого начала. Мальчишка, видите ли, причисляет себя к высшему свету. Где твоя пресловутая объективность? Наверное, лучше мне отослать тебя домой.