Лорен Оливер - Исчезающие Девушки

- Ники, - автоматически поправляю я.

- Что случилось?

Мама спустилась до середины лестницы, она не до конца наложила макияж: тональный крем высветляет её лицо, ресницы ещё бледные, а брови практически незаметны, - как будто она натянула бледную маску. Она накинула банный халат поверх рабочих брюк.

- Не знаю, - отвечаю я.

В это же самое время говорит коп:

- Вчера вечером была вечеринка на стройплощадке возле реки Саскаватчи, - она поднимает вверх толстовку. - Мы сняли это с вашей дочери.

- Ники? - мама спускается вниз, сильнее затягивая пояс на халате. - Это правда?

- Нет. Вернее, я не знаю. Вернее… - я делаю глубокий вздох. - Меня там не было.

Коп переводит взгляд с меня на толстовку и снова на меня.

- Это ваша вещь?

- Очевидно, - говорю я и эта ситуация начинает меня раздражать, потому как я догадываюсь.

Дара. Вечно эта чёртова Дара. Несмотря на то, что случилось, она никак не может не попасть в неприятности. Как будто это её каким-то образом питает, как будто она получает энергию от всего этого хаоса.

- На ней моё имя. Но меня там не было. Прошлой ночью я была дома.

- Сомневаюсь, что толстовка сама пришла в «Дринк»,- говорит коп, ухмыльнувшись, как будто произнесла анекдот.

Меня беспокоит то, что она называет это место «Дринком» [9] Ссылаются на место для пьянок (с англ. Drink – пьянство) . Это мы его так зовём, идиотское, конечно, название, но не особо приятно, что она об этом знает, как будто бы доктор осматривает твою ротовую полость без перчаток.

- Ну, тогда это какая-то загадка, - говорю я, забирая у неё кофту. - Вы - полицейский. Вот и выясните.

- Ники! - голос мамы звучит твёрже. - Перестань.

Они обе уставились на меня, у обоих на лицах выражение разочарования. Не знаю, когда каждый взрослый учится такому взгляду. Может быть, это входит в учебную программу университета. Я чуть было не проговорилась о том как Дара использует решётку для роз в качестве лестницы. Что на самом деле это она украла мою кофту, а потом напилась и забыла её.

Но несколько лет назад, когда мы ещё были детьми, Дара и я поклялись, что никогда не предадим друг друга. Это не было формальным действием, как, например, клясться на мизинцах. Это было безоговорочное понимание, гораздо глубже того, что имеет форму.

Даже когда она начала попадать в неприятности, даже когда я нашла сигареты, потушенные об её подоконник, или пластиковый пакет с неизвестными таблетками, спрятанный в органайзере для ручек на её столе, я не рассказала родителям. Иногда меня убивало лежать и слушать скрип решёток, приглушённый смех снаружи и тихий рёв двигателя, удаляющегося прочь в ночи. Но я не могла заставить себя настучать на неё. Я чувствовала, что этим могу разбить что-то, чего уже никогда не склеить.

Как будто пока я продолжаю хранить её секреты, она будет в безопасности. Она останется моей.

Поэтому я отвечаю:

- Хорошо, хорошо. Я была там.

- Я не могу поверить, - мама делает пол оборота. - Сначала Дара. Теперь ты. Я, чёрт возьми, просто не могу поверить. Извините.

Последнее было сказано копу, которая даже не моргнула.

- Что в этом такого, мам? - нелепо, что я вынуждена оправдываться за то, чего не делала. - Все постоянно тусуются в «Дринке».

- Это незаконное проникновение на территорию посторонних лиц, - говорит коп.

Должно быть, сейчас она страшно собой гордиться.

- Это очень серьёзно, - голос мамы становится громче. Когда она по-настоящему злится, он звучит больше как свист. - После того, что случилось в марте, всё очень серьёзно!

- Если ты пила, - продолжает коп, они с мамой как дерьмовая парная команда, - Ты могла попасть в большие неприятности.

- Но я ведь не попала в них, - я смотрю на неё пристально, надеясь, что на сегодня она уже наигралась в плохого полицейского.

Но она стоит на своём, твёрдая и неподвижная, как глыба.

- Ты когда-нибудь посещала общественные работы, Николь?

Я уставилась на неё:

- Вы же не серьёзно, - говорю я. - Вы же не судья Джуди. Вы не можете заставить меня...

- Я не могу заставить тебя, - прерывает меня коп. - Но я могу задать тебе вопрос, и если ты неверно ответишь, я напишу рапорт, что ты находилась в «Дринке» вчера ночью. Толстовка это доказывает. - на секунду её взгляд смягчается. - Послушай. Мы просто хотим, чтобы вы, дети, были в безопасности.

- Она права, Ники, - говорит мама еле слышно. - Она просто выполняет свою работу.

Мама поворачивается ко полицейскому:

- Этого больше не повторится. Не так ли, Ники?