Энн Бенсон - Похититель душ

Что любят мальчики-подростки?

В полном расстройстве я отодвинулась от стола и наехала на коробку.

Еще один тупик – так стоит ли беспокоиться? Там наверняка не окажется ничего существенного.

Я открыла его – ящик Пандоры. Кроссовки, бейсбольная рукавица, стопка комиксов, связанных эластичной лентой. Бутылочка с каплями для носа, завернутая в бейсбольную кепку. Набор карточек с супергероем в пластиковой коробочке. Три свернутых плаката, один с рок-звездой, один с известным борцом...

И тут меня посетило вдохновение: мальчики-подростки любят зверей! Чудовища, гремлины, гоблины, горгулий, кентавры, василиски, химеры, драконы, циклопы, змеи и оборотни – вот их любимцы. Я развернула последний плакат – тот же самый зверь, несущий на себе темного рыцаря, из музея «Ла Бреа». У этого рыцаря также не было лица.

Но я уже знала, точно знала, кто был тем самым монстром, которого я ищу.

« Chere татап. Начался великолепный июнь с голубым небом , теплыми ветрами и воздухом , напоенным ароматами жасмина. Мы рады , что в этом году жасмин цветет особенно пышно , потому что в одном из соседних монастырей есть сестра , которая , словно фокусник , умеет извлекать его запах из горшка , наполненного лепестками , – очень полезная и приятная ересь , если такая может существовать. Она использует этот запах в качестве основы для создания более сложных ароматов , помогающих верующим погружаться в состояние мира и покоя и всей душой отдаваться молитве.

Три дня назад его святейшество подвернул лодыжку; говорят , она стала сине-желтой , но в остальном он не пострадал. Разумеется , все не так просто; кардинал , который в тот момент был с ним , говорит , что он просто упал , а епископ , который тоже присутствовал при несчастном случае , утверждает , что наступил на край своего облачения. Теперь в непосредственном окружении Папы возникло противостояние , но не нужно иметь много воображения , чтобы предположить , кто победит в этом состязании. Разговоры – шепотом , конечно – о состоянии здоровья его святейшества поползут еще до того , как сядет солнце.

Надеюсь , эти новости помогут тебе хотя бы на время перестать думать об ужасных событиях , происходящих вокруг тебя. Ни одна из наших ничтожных интриг не может сравниться с тем , что творится в Бретани. Мужайся , дорогая мамочка , будь сильной , как всегда. На все воля Божия , и мы должны ее принять как часть большого плана , мудрость которого нам понять не дано , но следует знать , что она есть».

Какая мудрость? Я не видела ничего даже отдаленно похожего на мудрость в событиях последних дней.

На кустах жасмина, о котором с такой любовью писал Жан, у нас на севере еще даже не появились бутоны, но это меня совсем не занимало, потому что его запах всегда казался мне слишком резким, особенно в духах; уж лучше самый обычный, естественный, нежный запах тела. Солнце в Бретани не такое теплое, как то, что светит на юге; воздух здесь холоднее, и все ароматы приглушены. И потому мы радуемся успехам брата Демьена и его фруктовым садам. С грушевых деревьев облетели последние цветы и усеяли лепестками землю, точно не вовремя выпавший снег. Если лето будет теплым, мы соберем хороший урожай. Я почувствовала вкус варенья, которое украсит наши трапезы зимой.

«Дорогой Жан.

Твоими глазами и через твои слова я вижу красоту Авиньона , и она помогает мне , пусть и на время , забыть о своих тревогах. Когда я приеду к вам осенью , мне будет казаться , что я все это уже видела. Не сомневаюсь , что ты помнишь , каким здесь бывает июнь , но в этом году цветы и деревья кажутся мне особенно чудесными , дар , за который я благодарна , потому что чувствую себя такой беспомощной из-за того , что нам удалось узнать. У меня такое ощущение , будто у меня украли душу. Это дело , начатое мной с самыми лучшими намерениями , забирает у меня все силы и волю , вне зависимости от моих желаний. Я разрываюсь между необходимостью знать и ненавистью к страшному знанию , открывшемуся Жану де Малеструа , ведь я вынудила его дать мне слово , что он не будет скрывать от меня ничего из того , что ему удастся выяснить. Мое стремление разобраться в том , что случилось с несчастными пропавшими детьми , перевешивает страх услышать имя преступника. Каждый день новые стрелы вонзаются в мою грудь , и я не могу их вытащить. Они гниют в моем теле и грозят меня отравить , если я не смогу от них избавиться».