Влад Ревзин - Палачи и проходимцы времен аншлюса

– 24-я минута. Чем занимаются красно-белые? Они катают мяч поперек поля, а в выгодных ситуациях бьют за боковую линию, или отправляют мяч назад! Неспортивно!!

– …Свисток об окончании первого тайма. В чем дело? Неужели наша команда решила не злить дорогих гостей, и отыграть вежливую нулевую ничью? Это вполне бы устроило президента ДФБ Феликс Линнеманна и многочисленных гостей из Берлина.

– Кстати, Линнеманн находится сейчас в центральной ложе, совместно с спортивными лидерами Рейха Гансом фон Чаммером и Остеном. Для них это счастливый перерыв…

– …Второй тайм. Сначала Сеста, потом Рафтль старательно целят мимо ворот противника. Papiermann (Бумажный человек), как называют Маттиаса Синделара венцы, ходит пешком по полю и оглядывается на трибуны. А ведь многие австрийцы надеялись на то, чего в реальной жизни было недостаточно: сопротивление!

– На табло политический результат, – ничья. Наш «Ostmärker» решил таким образом показать свое радушие гостям? Это знаменитый венский балет, но выглядит это унизительно…

– Шестидесятая минута. Немцам не удаются атаки, пас исчез как форма игры, вратарь потерял ворота. Гости полностью развалились, – но счет не меняется.

– Как бы то ни было, игра красно-белых принимает издевательскую форму. Игроки австрийской сборной расправляются с немецкой защитой, как штирский бракк с крысами. А ударов по воротам, как не было, так и нет.

– «Ostmärker» демонстрирует свой «Scheiberlspiel» (изящный латиноамериканский танцевальный футбол). Обводка, пасы, высокие скорости… но где удары по воротам?

– …62я минута. Франц Биндер выполняет навес на линию штрафной, капитан сборной Синделар с лету бьет, попадает в перекладину, – и мяч приземлился за спиной немецкого вратаря! Наконец-то!! Ганс Якоб достает мяч из сетки! Наш «Моцарт футбола» сыграл свою партию!

– В течение 69 минут Маттиас Синделар, играющий за свою национальную сборную делал то, что от него ждали люди в военной форме, вольготно расположившиеся на главной трибуне. Он раз за разом пасовал назад, не позволяя своей команде обострять игру и спасая сборную Германии от опасности! И все-таки гол…

– Проходит еще одна минута. Сеста бьет штрафной. До ворот не меньше пятидесяти метров. Удар! Гол!!! 2:0!

– Господа, мы очень жалеем, что вы не с нами на стадионе!

– Синделар и Сеста бегут к центральной трибуне, заполненной разочарованными гостями и танцуют перед ней джигу!

– Победа! Красно-белые доказали, что они одни из сильнейших в Европе!!!

«Наша команда полностью развалилась еще при счете 0:0», – написал в отчете немецкий «Kicker» – «Ганс фон Чаммер после матча с негодованием заявил о "австрийском национализме", не забыв упомянуть форму красно-белых цветов».

Тренер сборной команды рейха Сепп Хербергер был более дипломатичен, – отвечая на вопрос корреспондента по поводу перспектив совместной сборной на ближайшем чемпионат мира, он сказал: «Венский меланж с прусским оттенком – это не может сработать».

Уве Клюг проснулся рано.

В комнате было темно, и прямоугольник окна лишь угадывался бесконечно малым оттенком серого.

На улице ночь дремала последние предрассветные минуты.

Вот и будильник. Пролетела с воем машина. Или пожарники, или санитарная карета, или полиция.

Он опустил ноги. Холодный пол обжег ступни. Положил голову на раскрытые ладони; долго сидел так, приходя в себя. Внутри балансировал тяжелый грузик, пытаясь свалиться в тошноту и боль.

Усилием воли Уве укротил дрожание под солнечным сплетением, нащупали стоптанные тапочки, встал. Кряхтя, набросил пижамную куртку и потащился в санузел.

По дороге он зацепил стул, врезался плечом в наличник двери, однако наконец добрался до выключателя.

В маленьком помещение гулял холодный сквозняк. Уве пробрала дрожь, он поскорее включил нагревательный котел. Краем глаза он взглянул на бумажный календарь, приклеенный на торце шкафчика. Рекламный плакат футбольного клуба «Hertha BSC», в календаре типография красным отметила дни матчей.

2 марта 1939 года.

Такой же дерьмовый день, как и все остальные.

Он взбил пену, раскрыл бритву, обреченно намылил левую щеку. Из зеркала смотрело усталое лицо бывшего симпатяги, – все еще с правильными чертами и твердой челюстью нордического немца. Однако волосы за висками стали пегими, под глазами залегли тени, а голубые глаза окружили лучики морщин. Уголки губ давно опустились вниз, как будто, Уве Клюгу только что отказали в принципиально важной просьбе. Укатали рысака крутые горки…