Джин Корелиц - Отыграть назад

– Хм…

Пару кварталов они прошли молча.

– Это как-то очень уж нелепо, – наконец высказалась Сильвия. – Ну, то есть сидеть вот так, как она.

Грейс ничего не ответила. Не то чтобы она была не согласна с таким утверждением. Но ей не хотелось соглашаться всегда и во всем.

– Может, у них так принято, – наконец предположила она.

– Я тебя умоляю, – парировала женщина, у которой дочка-китаянка уже прекрасно разбиралась в тонкостях религий.

– А кто у нее муж? – поинтересовалась Грейс. Они уже подходили к школе, сливаясь с группой других мам и нянек.

– Ни разу его не видела, – призналась Сильвия. – Учти, я была шокирована не меньше тебя, когда Салли предложила выставить на аукцион парочку твоих сеансов по психотерапии.

Грейс рассмеялась.

– Ладно. Спасибо за поддержку.

– Я понимаю: чтобы воспитать наших детей, требуется достаточно сил, как говорится, целая деревня. Только почему в нашей деревне оказалось столько идиотов? Я ушам не поверила, когда услышала про укорачивание пальцев на ноге.

– Боюсь, ты права. Хотя у меня самой несколько лет назад была клиентка, которую муж бросил из-за того, что у нее, по его словам, были уродливые ступни.

– О боже! – Сильвия остановилась. Вслед за ней остановилась и Грейс. – Вот болван. Он что, был фетишистом?

Грейс пожала плечами.

– Возможно. Но это не столь существенно. Дело в том, что он очень ясно дал понять, что для него важно. И постоянно напоминал ей о том, какие уродливые у нее ступни. С самого первого дня. А когда они разошлись, ее ноги шли первым пунктом в списке причин, почему он не может больше с ней жить. Он, конечно, полный болван, но при этом болван честный и прямолинейный. И ведь она все равно вышла за него замуж, хотя было предельно ясно, что он проявляет к ней неуважение. Неужели она думала, что он изменится?

Сильвия вздохнула и, достав из заднего кармана телефон, судя по всему поставленный на виброзвонок, заметила:

– Говорят, люди меняются.

– Это ошибка, – авторитетно заявила Грейс.

Рирден не всегда был вотчиной владельцев спекулятивных инвестиционных фондов и прочих разного рода Властелинов Вселенной. Основанная в девятнадцатом веке для обучения сыновей и дочерей рабочих, эта школа сразу стала ассоциироваться с интеллектуалами-атеистами еврейского происхождения и их детишками-леваками. Ее также посещали отпрыски журналистов и художников, некогда попавших в черные списки актеров и фолк-певцов с высокой социальной ответственностью. Ровесники Грейс, учившиеся там, испытывали некую болезненную гордость оттого, что их школу уничижительно называли «богемной» (и не где-нибудь, а в «Путеводителе по частным школам»). Однако за следующие десятилетия Рирден, как почти все частные школы на острове Манхэттен (в дополнение к нескольким в Бруклине), значительно изменил свою «направленность» – не столько в политическом, сколько в финансовом отношении.

Сегодня типичный папаша учащегося Рирдена делал деньги из других денег, только и всего. Это был самоуверенный, настырный и чрезвычайно богатый человек, почти всегда отсутствовавший дома. А типичная мамаша являлась бывшим адвокатом или финансовым аналитиком, теперь поглощенная тем, что следила за содержанием многочисленных домов и занималась воспитанием многочисленных детей. Это была очень худая дама, почти всегда крашеная блондинка, обычно спешившая в фитнес-центр, а вся ее жизнь умещалась в дорогой дамской сумочке «Биркин» с белой прошивкой. В школе учились в основном белые (причем евреи уже не составляли большинство), хотя было и немало детей, происходивших из Азии и Индии. Об этих учащихся и гораздо меньших по численности выходцах из афроамериканских и латиноамериканских семей много говорилось в рекламных буклетах Рирдена, но о тех, кто действительно пользовался привилегиями при поступлении, умалчивалось. Это были отпрыски прежних выпускников Рирдена, мужчин и женщин, которые вовсе не относились к титанам современной промышленности или ее жонглирующим деньгами аналогам, а были простыми людьми, как и их предки, работавшими в сфере искусства, науки или, как Грейс, занимавшимися так называемым лечебным делом. Они ходили в эту школу до наплыва денег, когда это учебное заведение еще не поглотило чувство собственной исключительной важности.

Эра Грейс (1980-е годы) пришлась на закат простоты и непритязательности этой школы, на период до того, как все эти Властелины Вселенной наводнили независимые городские школы и выбросили за борт старую гвардию. В те дивные времена Грейс и ее одноклассники знали, что они не из бедных, однако в то же время не считали себя и богатыми. (Даже тогда в Рирдене училось несколько детей очень и очень состоятельных родителей, их привозили в школу в длинных лимузинах с шоферами в форменных фуражках, из-за чего дети сразу же подвергались насмешкам.) Большинство семей жило в стандартных шестикомнатных апартаментах в Верхнем Ист- и Вест-Сайде (в те времена подобное жилье могли себе позволить почти все семьи с одним работающим взрослым – врачом или бухгалтером), хотя некоторые бунтари обитали в Гринвич-Виллидж и Сохо. По выходным и на лето они перемещались в небольшие (и не очень благоустроенные) дома в округах Уэстчестер или Патнам, или же, в случае Грейс, – в скромный домик у озера на северо-западе штата Коннектикут, загадочным образом приобретенный ее бабушкой (и тезкой) в разгар Великой депрессии за смешную по теперешним временам сумму в четыре тысячи долларов.