Хуан Гомес-Хурадо - Тайный агент Господа

— Святой отец, скажите, зачем Священному Альянсу могло понадобиться городить весь этот огород?

— Мир вокруг меняется, dottora. Демократические идеи нашли отклик в сердцах многих, в том числе и членов курии, не чуждых новым веяниям. Священному Альянсу необходим Папа, который без колебаний его поддержит, или организация прекратит существование. Погибших кардиналов объединяло то, что все трое были убежденными либералами, во всяком случае, настолько, насколько это возможно для кардинала. Любой из них не задумываясь разгромил бы снова тайную службу, теперь уже навсегда.

— Уничтожив их, Альянс избавился от нависшей угрозы.

— А попутно была наглядно продемонстрирована необходимость усиления безопасности. Если бы кардиналы просто исчезли, возникло бы множество вопросов. Череда несчастных случаев также не устраивала Десницу: чрезмерная подозрительность свойственна природе папства. Но если вы не ошиблись в выводах…

— Камуфляж преднамеренного убийства. Господи, как мне тошно от этого. Я рада, что отдалилась от церкви.

Фаулер приблизился к ней и присел на корточки рядом, взяв обе руки в свои.

— Dottora, вы заблуждаетесь. За покрытым грязью и кровью фасадом этой церкви, которая оскорбляет ваш взор, существует другая, бесконечная и невидимая, ее хоругви гордо взмывают к небесам. Такая церковь живет в душах миллионов верующих, возлюбивших Христа и почитающих его послание. Она восстанет из пепла, наполнит мир, и врата ада утратят над ней власть.

Паола заглянула ему в лицо:

— Вы правда верите в это, отче?

— Верю, Паола.

Они встали на ноги. Он поцеловал ее нежно и решительно, и она приняла его без раздумий, таким как есть, со всеми душевными муками и ранами. Ее печаль растворилась в его горечи, и на несколько часов они перенеслись на острова блаженства.

На сей раз пряный запах свежего кофе разбудил Фаулера.

— Прошу вас, отче.

Фаулер с недоумением посмотрел на Паолу, удивленный, что она опять обращается к нему на «вы». Она ответила ему твердым взглядом, и он понял. Яркий утренний свет, заливавший теперь комнату, не оставлял места иллюзиям. Священник ничего не сказал, ибо она не ждала ничего, да и он не мог ничего пообещать ей, кроме боли. Обнадеживала, однако, уверенность, что обоим опыт пошел на пользу; в слабости другого каждый обрел новые силы. Легко было бы предположить, что решимость Фаулера следовать своему призванию в то утро была поколеблена. Легко, но неверно. Напротив, он испытывал благодарность к молодой женщине за то, что она усмирила его демонов, хотя бы на время.

Паола с радостью убедилась, что он все понял. Она примостилась на краешке кровати и улыбнулась. Улыбка ее была лишена грусти, поскольку в ту ночь стена отчаяния, через которую она не могла пробиться, рухнула. И раннее утро если и не сулило надежной гавани, во всяком случае, развеяло сумятицу в ее душе и мыслях. Легко было бы предположить, что она устанавливала между ними дистанцию из страха вновь испытать боль. Легко, но неверно. Напротив, она слишком хорошо его понимала и отдавала себе отчет, что этот мужчина останется верен своему обету и личному крестовому походу.

— Dottora, я должен кое-что вам сказать, и, боюсь, вам непросто будет с этим смириться.

— Попробуйте, отче, — отозвалась она.

— Если вы когда-нибудь решите бросить криминалистическую психологию, ни в коем случае не открывайте кафе, — попросил он, с гримасой кивнув на приготовленный Паолой напиток.

И они дружно рассмеялись. На миг жизнь вновь стала прекрасной.

Через полчаса, освежившись в душе, они держали совет. Священник стоял у окна в комнате Паолы, сама она сидела за письменным столом.

— А знаете что, отче? Среди бела дня теория, что действиями Кароского, возможно, руководит Священный Альянс, кажется невероятной и дикой.

— Не исключено. Однако и среди бела дня его зверства остаются суровой реальностью. И если мы правы, никто, кроме меня и вас, не способен его остановить.

Яркий утренний свет тотчас померк, едва он вымолвил последние слова. Паола почувствовала, что нервы у нее напряглись, точно натянутая тетива. Отчетливее, чем прежде, Паола осознала, что на ней в первую очередь лежит долг поймать маньяка — ради Понтьеро, Фаулера и себя самой. И как только она его возьмет, то не забудет поинтересоваться, не стоял ли кто-то иной у руля. Если это так, едва ли убийца станет запираться.