Серж Брюссоло: Дом шепотов

Некоторое время назад Сара начала испытывать отвращение к Калифорнии – этой изнуряющей и засушливой жаре, постоянной пыли, вездесущей пустыне, которая спешила уничтожить газоны, как только их забывали полить, пусть даже и на один день. Сара мечтала о зелени, об осеннем дожде, о настоящей смене времен года. Ее раздражало, что 25 декабря Санта-Клаусы носятся по пляжу в плавках.

И однако же, она знала, что никуда отсюда не уедет, по крайней мере пока не найдет убийцу своей матери. Глупо, конечно, но, сколько она ни пыталась переубедить себя, ничего из этого не выходило.

Поднявшись с постели, Сара прошла в ванную и открыла оба крана, чтобы дать время стечь красноватой жиже, заполнявшей трубы. Инженер уверял ее, что это всего лишь окись железа. Наверное, это было правдой, но, глядя, как струится жидкость цвета крови, она не могла не думать о бесконечном кровотечении, о тех, кто оставляет людей истекать кровью на скамейке в конце пирса Санта-Моника.

Сара пристально рассматривала свое лицо в маленьком зеркальце, висящем над раковиной. Она была высокой и худой девушкой с длинными черными волосами. Будь ее лицо менее изможденным и не таким скуластым, она могла бы считаться красавицей. Но все-таки жесткость ее взгляда приводила мужчин в замешательство и держала их на расстоянии. Ниже ключиц дело обстояло гораздо хуже. Вся левая сторона тела была покрыта ужасными стягивающимися рубцами – результат ожога третьей степени. Грудь, живот и бедро казались наполовину расплавленными под воздействием сильного жара. Сара избегала раздеваться в присутствии кого бы то ни было и никогда не показывалась в купальнике, что расценивалось как чрезмерная стыдливость ее соседями-битниками, которые, хотя и претендовали на звание поэтов, готовы были судить обо всех и вся по внешности.

Сара жила с этими шрамами вот уже десять лет.

Однажды ночью, еще в Map-Висте, она проснулась среди языков пламени. Ее квартира горела. Она инстинктивно завернулась в намоченное одеяло и побежала к двери. Увы, она потеряла две долгих минуты, сражаясь с замком, искривившимся от жара и упорно не желавшим открываться. Две лишние минуты, за которые огонь успел пробраться под плед и облизать ей живот и грудь.

– Это был поджог, – объяснил позже полицейский, зашедший к ней в больницу. – Кто-то бросил бутылку из-под содовой, наполненную бензином, в приоткрытое окно. У вас есть враги?

– Нет, насколько я знаю, – ответила ошеломленная Сара.

– Ну, значит, это был беспричинный поступок, – философски произнес полицейский. – «Шуточка» какого-нибудь наркомана, которому, должно быть, показалось забавным устроить барбекю, чтобы поджарить на нем хорошенькую цыпочку. – И, уже направляясь к двери, он добавил: – Возможно, мисс, у вас нет врагов, но тем не менее кто-то повозился с вашим замком, чтобы помешать вам вырваться. Просто чудо, что вам удалось избежать этой ловушки. На вашем месте я бы перебрал имена в записной книжке. Кто-то вас очень не любит, это очевидно.

Шрамы означали конец личной жизни. В двадцать два года, выйдя из больницы, Сара поняла, что никогда больше не посмеет раздеться перед мужчиной. С тех пор если ей и случалось заниматься любовью, то только с незнакомцем, где-нибудь на заднем сиденье автомобиля, и только в одежде. К счастью, ноги остались нетронутыми и очень красивыми. Этого оказалось достаточно. Все шло насмарку, если партнер начинал настаивать, чтобы она показала грудь. Не желая рисковать, она затягивалась в корсеты, которые невозможно было расшнуровать. К сожалению, эта уловка не всегда срабатывала, и несколько раз она испытала мучительные унижения, когда любовники, раскрыв ее хитрость, тут же выбрасывали ее из машины, обругав на чем свет.

И она убегала, заливаясь слезами ярости и проклиная свою слабость. Каждый раз Сара клялась себе не поддаваться больше порывам своего тела, воздерживаться, как монахиня, но в конце концов желание всегда брало верх и толкало ее на необдуманные поступки. После шести месяцев благоразумного поведения она сдалась и снова пошла по барам. В больнице ей предложили заняться групповой терапией для жертв пожаров, но она не выдержала и двух сеансов – изуродованные лица участников начали являться ей в кошмарных снах.

В течение десяти лет Сара копила деньги, доллар к доллару, на хирургическую операцию, которая вернула бы ей человеческий облик. Она обратилась к врачу из Беверли-Хиллз, пользующемуся большой популярностью среди звезд. Медик клялся, что после нескольких пересадок шрамы исчезнут, но запросил за это кругленькую сумму. С тех пор Сара жила на грани нищеты, покупая ровно столько продуктов, чтобы только не умереть с голоду. В один прекрасный день ей удастся сделать себе новую кожу – она была в этом уверена. Надо только набраться терпения и не падать духом.