Серж Брюссоло - Дом шепотов

Вернувшись в Лос-Анджелес, Сара решила без промедления отправиться за советом к Тимоти Зейну. Она обнаружила его, как обычно, в его берлоге, в окружении этажерок, уставленных самыми нелепыми вещицами. Она рассказала ему все без утайки.

Реквизитор не перебивал ее, давая выговориться.

– Меня это не удивляет, – вздохнул старик, когда Сара закончила монолог. – О Рексе ходили странные слухи. Однажды я разговаривал с девушкой, которая гримировала его перед съемками. Выпив три порции виски подряд, она рассказывала всем, кто готов был слушать, что Фейнис обладал сверхъестественными способностями. «Спрыгнув с башни, – утверждала она, – он повредил ногу. До гримерки добрался, хромая, но утверждал, что это обычный вывих». Девушка, о которой я веду речь, утверждала, будто у него был открытый перелом. Она клялась, что видела рану и куски сломанных костей, торчавших наружу.

– Ну и?..

– Ну а через два дня выздоровевший Фейнис снова появился на съемках без единой царапины.

– Ты сам сказал, что эта твоя подружка пила как сапожник.

– Она еще говорила, что он был холодным, как мертвец. Когда к нему прикасались, его кожа была ледяной. Он никогда не потел, даже после тяжелых физических нагрузок. К тому же от него плохо пахло. Это был запах тухлого мяса, который он пытался замаскировать литрами одеколона. Эта девочка, гримерша, повторяла, что «от него воняло, как в мясной лавке».

– Да ладно, ты не хуже меня знаешь, как звезд пытаются выставить на посмешище, особенно после смерти. Если верить журналистам, Валентино красил черепушку в черный цвет, чтобы скрыть лысину, и каждое утро сжигал наволочку, которую испачкал ночью во сне… Я могу тебе выдать с десяток подобных историй. К тому же большинство из них рассказал мне ты.

– Да знаю я, – сдался Тизи. – Но с Рексом все не так… Это особый случай. Как только его фильмы перестали показывать по телевизору, его забыли на следующий же день. Его самых преданных поклонников поразила амнезия, словно пленка была заколдована и Рекс существовал только тогда, когда его показывали на экране.

Сара устало вздохнула. Сегодня вечером романтическое настроение Тизи ее утомляло.

– Делакур посоветовал мне встретиться с одной из партнерш Фейниса, – сообщила она. – Актрисой по имени Гвеннола Маэль. Это имя тебе о чем-нибудь говорит?

Тимоти Зейн вздрогнул.

– Гвеннола… – протянул он, сжав ладонями подлокотники кресла. – Священное чудовище. Это была девочка-звезда, вроде Ширли Темпл. Девочка лет десяти невероятной красоты. Она пела и танцевала. Ее прозвали «маленькой принцессой с глазами-незабудками». Посмотри в моих архивах… синяя коробка, прямо за тобой. У меня должно быть на нее досье.

Сара повиновалась. Ей понадобилось меньше минуты, чтобы вытащить из пыльной стопки коробку, перевязанную старой бечевкой. Она открыла ее, и на стол высыпались пожелтевшие фотографии и вырезки из газет. С первого взгляда ее поразило невероятное очарование девочки. На снимке она отбивала чечетку посреди декораций, напоминающих «Волшебника Изумрудного города».

– Она играла в многосерийном фильме, – объяснил Тизи. – Он назывался «Королевство безумной надежды». Очень трогательная была картина. Гвен там исполняла роль маленькой цветочницы, продававшей гвоздики у входа в театр в шикарном квартале. Ее отец погиб на войне, а мать умирала на чердаке от туберкулеза. Однажды ее сбил лимузин богатого промышленника. Когда ее привезли в больницу, она впала в кому. С этого момента фильм превращался в музыкальную комедию вроде «Волшебника Изумрудного города». Гвен просыпалась в сказочном мире, где была принцессой.

Заговорщики свергли ее с трона; она нашла убежище у домовых и стала пытаться вернуть себе корону. Ужасно глупый, но очаровательный сериал. Имел бешеный успех. Гвен, в свою очередь, стала «маленькой невестой» Америки. Она чудесно пела и к тому же была ангельски, почти нереально красива… По всей стране продавались куклы и статуэтки с ее личиком. Она заполонила рынок. Ей поклонялись. На Рождество на тротуаре соорудили ее двенадцатиметровую статую в костюме принцессы. В правой руке она держала плюшевую гориллу, похожую на Кинг-Конга. Обезьяна явно пребывала в шоке от того, что ее свергла с престола какая-то маленькая коматозная цветочница. Для всех Гвен была живой куклой, идеальной маленькой девочкой, которая никогда не вырастет – такой, какую хотела бы иметь каждая мать.