V.S. - Гражданин Ватикана (вторая книга казанской трилогии)

О чём же я думал, пока возвращался из канцелярского магазина?! Сейчас я вспомнить не мог. Вроде что-то кажущееся неважным, но являющееся важным. Иногда у меня такое чувство, что я что-то упускаю, – что-то жизненно необходимое попадает на «слепое пятно» повседневности. Я завёл машину и уехал.

Глава 16

– Привет, вот твои бананы. Ты выглядишь хорошо, наверное, тебе больше не надо возвращаться в больницу.

– Спасибо. Хорошо, говоришь; как дела на работе?

– С завтрашнего дня мне дают собственного судью. Две недели каторги.

– Хорошо…

– А я так и не собрался переночевать в твоей квартире. Как-то не собрался вот… Ты сколько ещё в больнице пробудешь? Ах да, собираюсь свою парикмахершу пригласить куда-нибудь, мы с ней уже больше двух лет знакомы, она красивая и умная.

– Правильно, Поль, соберись с духом и пригласи… куда-нибудь…

– Да вот хоть в твою квартиру, пока ты в больнице лежишь! Ты ведь не против, бабуль?

*****

Суббота. Работа, которая держит штаны.

– А вы сами-то курите?

– Только пассивно.

– Ах-ха!…

Через пять минут она дала мне на пятьдесят рублей больше, якобы за быстроту. При других обстоятельствах мужчине было бы оскорбительно.

Понедельник всё-таки наступил, за ним вторник, – даже в этом чувствуется какая-то неизбежность, отсутствие выбора… Пишу Аркадию: «Я задремал немного на работе и вдруг в ушах раздался писк похожий на ультразвук, а потом трубы преисподнии грянули на все лады. Один из приспешников Сатаны вскочил на мой стол, разодрал рубашку на моей груди и вонзил когти в сердце! Я проснулся во время слов: «…суд удаляется в совещательную…» Я не какой-то там сумасшедший! Ррр-ав-ав-авввав!» Ответа не последовало.

Пятая авеню. Пятая авеню моей мечты; норковый полушубок на голую майку; падает редкий для этих мест снег, я чувствую позднюю осень; я чувствую близость того места, которое могу назвать домом; не отхожу далеко от дома, чтобы, в случае предчувствия смерти, успеть вернуться, вернуться, чтобы умереть глядя из окна на самый вертикальный город Земли; мне только нужен продуктовый магазин, – туда и обратно, еда для поддержания функций организма, немного порошка для удержания Вдохновения; бархатный сезон моей единственной жизни.

Глава от рассказчика

Дмитрий Дмитриевич Степанов довольно поздно возвращался с работы, так было, за редким исключением, ежедневно. Но он не слишком уставал от своей работы (больше уставал от времени проведённого дома), хотя и делал-то немало; всё дело было в деньгах, – когда доход составляет больше, чем фантазия на то, чтобы его потратить – начинаешь думать, что жизнь удалась.

Дмитрию недавно исполнился 31 год. Этим поздним летом (2011 года) он стал отцом замечательной (как ему казалось) (да ладно-ладно, действительно замечательной) девочки по имени Римма Дмитриевна Степанова. Дима ехал домой на видавшей виды Ниве, но теперь этот факт (а именно факт того, что он эксплуатирует подобную машину) его не беспокоил, поскольку максимум через два месяца официальный дилер Тойота в городе Набережные Челны обязался доставить, для его Диминого владения-пользования-распоряжения, новый большой и престижный (в этих краях) внедорожник – Land Cruiser Prado, серебристого (а не чёрного) цвета. Дима мог по праву гордиться собой и своими достижениями, но он был не самый глупый человек на материке, и кое-что не давало ему покоя, несмотря на благоприятный семейный и рабочий климат. Дмитрию не давала покоя одна маленькая мысль, мысль о том, что всё складывается немного не так, как он задумал. Некоторые читатели знают, что когда у тебя в жизни всё идёт наперекосяк – это повод мобилизовать все ресурсы, чтобы изменить ситуацию в лучшую сторону; когда же всё идёт как бы по плану, но с незначительным отклонением – это повод впасть в глубочайшую депрессию. Дима, вроде бы и хотел всего того, что сейчас имел, но его не оставляло чувство, что чья-то воля всё же преобладала над происходящими событиями (чья-то воля, которая не желала Димочке добра), а он – Дима – был частью чьих-то планов. Да, и ещё ведь рождение ребёнка – это вещь неотвратимая, это не покупка недвижимости или автомобиля в кредит – тут задний ход не дашь. Каждый раз, когда Дмитрий подъезжал к подъезду и должен был подниматься к себе на пятый этаж, где его ждала жена и двое детей (один ребёнок – от первого брака жены), настроение у него уже было хуже некуда. Бывало, он подолгу сидел в машине перед подъездом и пытался собрать воедино разрозненные мысли, и, когда события его жизни почти укладывались в его голове в стройную систему, происходил какой-то сбой, и ему приходилось начинать думать обо всём заново. В такие моменты, Дмитрий просто доходил до круглосуточного ларька, покупал две бутылки пива и возвращался в машину. Выпив их подряд и выкурив несколько сигарет, Дима, наконец, поднимался в квартиру, где его ждала жена и… ну вы помните. Сухо здороваясь с женой (но стараясь не переборщить) и совсем не обращая внимания на детей, он мыл руки, переодевался в домашнюю одежду и садился за стол. Жена знала, что сейчас лучше ни по какому вопросу к Диме не обращаться, иногда она забывалась и спрашивала о чём-то малосущественном бытовом, чем доводила мужа до белого каления. Он ничего не говорил жене, но думал примерно такие мысли, точнее обрывки мыслей: «…я тут работаю… я зарабатываю… мне ещё надо решать дурацкие проблемы обустройства быта?!.. я устал… муж устал… сука…» Мрачное расположение духа не оставляло Дмитрия до тех пор пока он не съедал ужин. Запивал ужин Дима непременно ещё парой бутылок пива, заблаговременно перелитых заботливой женой в высокий стакан. После еды мир становился не в пример лучше, проблемы не казались неразрешимыми, да и не являлись проблемами вовсе, смысловые тупики исчезали в неизвестном направлении. После ужина Дима сидел за обеденным столом и улыбался отсутствию каких-либо мыслей в своей полегчавшей голове. Однако в этот вечер улыбался недолго. Он что-то начал вспоминать. Какое-то событие сегодняшнего дня мешало Диме полностью абстрагироваться от внешнего мира в уютной атмосфере дома. И сам факт того, что он не помнил, что именно вселило в него эту обеспокоенность, нарушал душевное равновесие в первую очередь, потому что, не припомнив события, нельзя оценить его важность, уровень сложности и опасности обострения и, уж конечно, не получится начать решать проблемы с ним связанные. Все эти теоретические умозрения порядком портили вечернюю трапезу и добавляли раздражительности в ответах Димы на вопросы жены; она, как женщина чуткая, это прекрасно сознавала.