Максим Евсеев - Стеклянное солнце

– Все, до завтра.

Глеб с Гошей и заметить не успели, как их приятель скрылся из виду. Только все утихающее хрипение помогало определить, что он все еще недалеко. Васинько взял Власова за плечо и знаком попросил не торопиться. Убедившись, что Москвич ушел, Глеб заговорил:

– Извини, надо поговорить.

– О чем?

Вид у Власова был явно скучающим. Он не в первый раз слышит слова тревоги от Васинько. Тот часто, почти перед каждым "делом" наскучивал нытьем.

– Я не пойду туда.

Это Власов слышал впервые. И, мягко сказать, удивился.

– Ты нас кидаешь, гнида? – Георгий прижал Глеба к ближайшей стене и угрожающе посмотрел ему в лицо. – Завтра мы повеселимся от души, а ты так и будешь собирать крохи с пола.

– Да что мне твое веселье. Мне жизнь дороже. Даже не моя, а этого жида.

– Значит ты евреев жалеешь, а ты вообще знаком с расовой теорией?

– Знаком, и по более твоего. Это же ты всю необходимую литературу лишь по картинкам изучаешь. А я ее, между прочим, очень внимательно читаю.

Васинько поднял подбородок и улыбнулся. Один ноль в его пользу. Власов же отпустил плечо товарища и ехидно спросил:

– И зачем же ты тогда на мента напал? Ты же приключения любишь.

– Пьяный был, не соображал. Да и головой подумай. Грохнуть еврея и посидеть ночку в камере абсолютно разные вещи, не находишь?

– Никто его убивать не собирается. Это обычная показательная акция. Запугаем этого еврея, напугаем других, чтобы неповадно было. Пусть валят из нашего города, из нашей страны.

Глеб прекрасно знал, что не стоило начинать подобный разговор. Он понимал, что по отмороженности Власову до Москвича оставался всего один шаг. Георгий также легко поддавался на убеждения об исключительности одних и ничтожности других. Когда в тебе кипит злоба, вживить такую похабную идею в мозг – проще простого.

Сам Глеб легко мог стать антисемитом, но предпочел умеренные убеждения. Национализм с его лозунгом "Россия для русских" не представлялся ему таким кровавым, каким являлся неонацизм в его радикальном проявлении. Именно поэтому Васинько осаживал себя и старался остепенить других.

– Не убьем сейчас, убьем потом. Я же знаю, насколько Паша (Москвич) их ненавидит. Насколько он промыт устаревшими идеями о мировом господстве. Он серьезно думает, что ограбив какой-то жалкий магазинчик, ему удастся построить Четвертый Рейх.

– Удастся! – Неожиданно для себя сквозь зубы процедил Власов.

Васинько ошалел. Он всегда считал, что Георгия можно вытащить из купола навязанных ему убеждений. Сейчас к нему пришло разочарование. Видимо, не сегодня.

– Как? Ни ты и не он не сможете вдвоем ничего. А Братство лишь игрушка в руках отпетых дураков. Все эти приказания нелепы и бесполезны, они ничего не решают, а лишь подставляют нас.

– Уходи… Если хочешь. После таких слов Мкад бы точно тебя сдал как предателя. Мы выстроим это государство внутри себя. Там не будет евреев, китайцев, черных и других отбросов. Только идеологически и расово чистое общество, в котором будут жить славяне. Наши братья и сестры.

Васинько обреченно посмотрел на Власова. Сейчас Глеб потерпел сокрушительное поражение. Он никогда и не поддерживал вживляемые остальным наивные и мертвые мечты. А может и не стоит пытаться свернуть с дороги? Все-таки человек живет этим, дышит. Неправильность и глупость идеалов – не приговор, приговор – их отсутствие.

– Я останусь, мне это нужно и не спрашивай зачем. Все равно не поймешь. – Глеб сделал многозначительную паузу. – Завтра в 22:00. Пока.

Глеб ушел, оставив Георгия наедине с самим собой. Сомнения грызли его. Слова, безусловно детские и нелепые, опутали его мозг настолько, что в один момент он даже в них поверил. Хорошо, что силы разума хватило Георгию для того, чтобы осознать свою глупость. Теперь он знает, что его точно промыли. А еще Власов понимал, что принял свою беспомощность перед чужим влиянием. Васинько, наверное, завидовал ему.

Может быть Георгий впал в безрассудство, чтобы не отпускать от себя идею? Держаться за нее, какой бы глупой она не казалась. Благодаря идее он живет. Если ее не станет, не станет и его самого. А искать другую Георгий не находил силы.

Глава 7

– Алексей Игоревич Шпаков?

– Да, это я, что хотели?

– Вам посылка, держите.

– От кого?

– Распишитесь.

Курьер, принесший странный конверт, не выглядел бодрым, несмотря на то, что работал ранним утром. "Тяжело человеку с постели вставать" – подумал Алексей Игоревич и безмолвно принял конверт. Сорвал печать и раскрыл утренний сюрприз. В письме было написано: