Александр Долгирев - Запах снега

– Это имя. Так звали мою подругу.

Митико молчала где-то минуту. Долго – Наталья успела замёрзнуть насмерть за это время. Наконец, Митико спросила:

– А где она сейчас?

– Она умерла. Это было давно. Давай не будем об этом…

Митико ненавидела Нату в такие моменты. Только что они были самыми близкими существами во всём мире, но теперь Ната в один момент выстроила высокую стену, через которую было не перебраться. Митико положила руку на обнажённую спину подруги – та была очень холодной.

– Ты замерзла?

Наталья вернулась под одеяло, погладила подругу по щеке своим любимым жестом, грустно улыбнулась и только после этого ответила:

– Очень.

– Я могу тебя согреть?

– Ты и так согреваешь меня.

Следующие минуты были для Митико до обидного краткими, потому что были наполнены нежностью. Когда жар ушел, Наталья устроила свою голову на животе подруги и позволила себе закурить. Спать больше не хотелось. Бодрствовать, правда, тоже.

– Расскажи мне что-нибудь о России.

Наталья немного покачала головой – Митико сегодня была любознательна даже больше обычного. Хотя, возможно это Наталья сегодня была необычайно молчалива.

– А что ты хочешь услышать?

– Не знаю, что угодно! Расскажи о городе, в котором ты родилась. Ты говорила, что ты не из Москвы, но никогда не рассказывала о своём родном городе. Как он называется?

– Он называется Екатеринодар.

– А он далеко от Москвы?

Наталья хмыкнула – как и многие иностранцы, Митико все расстояния в России мерила от Москвы.

– Да, он довольно далеко от Москвы – около тысячи трехсот километров почти строго на юг.

Наталья знала, что сейчас Митико будет прикидывать это расстояние к Японии. Она почувствовала, как подруга гладит её по волосам. Через минуту Митико задумчиво произнесла:

– Хм… примерно, как от Токио до Кагосимы… Он на границе России?

– Совсем нет, хотя много лет назад был.

– А что означает это название? Или в России названия городов ничего не значат?

– Название города всегда что-то значит. Его название означает «Подарок Екатерины».

– А кто этот Ека… Кто сделал этот подарок?

– Екатерина, это русская императрица, она правила полтора века назад. А подарок потому, что Екатерина подарила землю, на которой был построен город, казакам. Казаки, это что-то вроде русских самураев.

Митико зашевелилась и села, Наталье тоже пришлось сесть.

– Ты так сказала, как будто она действительно правила, как Государь…

– Так и было. Она была императрицей… как это сказать? Тэнно!

– Но ведь Тэнно, это только мужчина. Тэнно, это… Хозяин неба. Неужели в России Государем была женщина?

– Была и даже не единожды.

– Но как мужчина мог терпеть женщину-императора?

– Ну, Екатерину мы всегда называли Великой. Судя по делам, совершённым мужчинами при её правлении, они терпели её с большим удовольствием и искренней любовью.

На лице Митико появилось задумчивое выражение. Наталья убрала густые волосы подруги назад, открывая её оттопыренные уши – Митико всегда прятала их за причёской, а Наталье эти части Митико нравились не меньше всех остальных. Она не выдержала и поцеловала подругу в лоб, одновременно мягко опрокидывая на постель. Митико не сопротивлялась и легла, Наталья легла рядом. Митико немного неожиданно спросила:

– Ты говорила, что твой муж вернулся. Как у него дела?

– Вроде всё хорошо. А к чему ты спросила?

– Ты осталась на ночь, это обычно не случается, если он дома.

– А он не дома. Уехал в Йокогаму на второй день после возвращения. Я не хотела быть одна сегодня. Ничего, что осталась?

– Ты же знаешь, я всегда только рада этому.

– Знаю, Митико.

Ладони вновь были сцеплены, слова сказаны, наступало время сна. Митико спросила с закрытыми глазами:

– А в твоём городе было море?

– Нет, море было рядом, всего в ста верст… километрах. На самом деле даже два моря были рядом.

– Ух, ты! Какие они?

– Не знаю, я ни разу не бывала ни на том, ни на другом.

– Жаль… А каким было море, когда ты увидела его впервые?

– Оно было замёрзшим.

Несчастный случай

Когда ты встречаешь свой двадцать второй день рождения в полном одиночестве, на продуваемом злыми ветрами поле, запутавшись в колючей проволоке, как муха в паутине, ты либо становишься истово верующим, либо социалистом. Райнхард стал социалистом. Вытащивший его с того поля Йогги Леманн тоже в итоге стал социалистом, правда, здесь дело было скорее в рабочем происхождении, чем в военно-религиозном опыте. С тех пор прошло двадцать лет. Двое изрядно побитых жизнью друзей уже неделю сидели в Шанхае и через два дня должны были отправиться в Японию.