Тони Кент - Обречен на смерть

Рид ничего не ответил. Теперь его слезы текли ручьями. Майкл и сам прослезился, вспомнив о собственных утратах.

Им не нужно было ничего говорить. Вместо этого Рид положил ладонь на руку Майкла и сжал. Другого ответа Майклу и не требовалось.

Несколько минут они сидели молча. Допили вино. Сначала Рид, а вслед за ним и Майкл.

Майкл наполнил бокалы и сделал глоток, прежде чем снова заговорил.

– Я встретился с Дженни Дрейпер, – наконец сказал он.

– Что думаешь о ней? – спросил Рид, вытирая слезы.

– Она производит отличное впечатление, – ответил Майкл. – И знает себе цену.

– И?

– И ничего! – Майкл заметил лукавство в глазах Рида. – Саре совершенно не о чем беспокоиться.

– Возможно, Дженни считает иначе, – засмеялся Рид. Шутка рассеяла печаль, окутавшую комнату. – Так что поосторожнее с ней, старина.

– Буду смотреть в оба. – Майкл только рад был поддразниванию Рида. Это доказывало его слова. Рид не утратил способности смеяться. – В любом случае, раз ты все время про это твердишь, не было ли чего у тебя с Дженни?

Рид фыркнул, поперхнувшись вином, которое только что отхлебнул. Оно выплеснулось у него и изо рта, и из носа.

– У меня? – проревел Рид, восстановив дыхание. – Боже, Майк. Разве похоже, будто ее раздавил слон?

Оба разразились хохотом, и Майкл все еще посмеивался, когда в кармане джинсов завибрировал телефон. Он достал его, и комнату наполнили звуки песни The Black Eyed Peas «Boom Boom Pow», поставленной на Сару.

Жестом попросив прощения, Майкл поднялся и вышел в коридор, прежде чем приложить телефон к уху.

– Привет, красавица. Что нового?

– Привет, прости, я только спросить кое-что по-быстрому. Помнишь, ты как-то упоминал одного солиситора? Который вышел на пенсию. Его же звали Адам Блант?

Улыбка Майкла испарилась. Ее сменило замешательство. Адам Блант было не тем именем, которое ему хотелось бы слышать.

– Да, все верно, – ответил он, стараясь говорить тише. Риду было бы еще неприятнее слышать это имя, и Майкл не хотел испортить относительно хорошее настроение, которого с таким трудом добился. – А что?

– Я правильно помню, что он поселился в месте под названием Саутволд?

– Да, так мне говорили. Почему ты спрашиваешь?

– Ты, случайно, не знаешь его адрес?

– Так не вспомню. Наверняка он есть в конторе. На случай, если возникнут вопросы по делам, которые он вел. Позвони туда, тебе скажут.

– А Дерек? Он не знает?

– Нет уж, – твердо ответил Майкл. – Я не буду спрашивать у Дерека. Блант – наша больная мозоль, я не стану на нее наступать, когда Дерек в таком состоянии. И вообще зачем он тебе?

Когда Сара рассказала ему, Майкл почувствовал, как бледнеет. От одного слова в особенности кровь застыла у него в жилах.

«Распяли».

Он не сразу осмыслил услышанное. Но после этого связь стала очевидной.

– Сара, – наконец сказал Майкл. – Думаю, тебе нужно знать, как умер Филипп Лонгман.

Четыре группы по расследованию особо важных преступлений занимали примерно треть пятого этажа Скотленд-Ярда.

Бо́льшая часть этой площади была отведена под общую рабочую зону для всех групп. В виде открытого пространства. Отдельно находились камеры хранения вещдоков. Эта часть была меньше, но не намного. Камеры предназначались для улик, собранных в ходе текущих расследований и необходимых для грядущих судебных разбирательств.

Здесь же находились кабинеты старших сотрудников.

Убойным отделом управления по борьбе с преступностью руководил главный суперинтендант Дэвид Роджерс, поэтому технически четыре группы по расследованию особо важных преступлений находились под его началом. К этой должности, имевшей важное политическое и общественное значение, прилагались самый большой кабинет и право принимать окончательное решение по любым вопросам. В повседневную работу четырех команд главный суперинтендант, однако, не вмешивался.

Следующей по званию была суперинтендант Кэрол Уокер. Она исполняла административную работу, которая, в глазах большинства, входила в обязанности Роджерса.

Далее следовали Джоэль Леви и три других главных инспектора. Каждый отвечал за свою группу по расследованию особо важных преступлений и за пятьдесят полицейских, приписанных к группе. Именно главные инспекторы руководили повседневной работой четырех команд; это было высокое звание, позволявшее рассчитывать на приличный кабинет, но все же недостаточно высокое, чтобы им не приходилось самим марать руки.