Р. Равич - Имбирные человечки

Как только этот снимок попался Дуэйну в руки, на него накатилась волна воспоминаний, руки опустились, а фотография легла на пол перед ним. Смотреть на нее он не захотел. Не мог. Но изображение осталось перед глазами, выбросить эти счастливые лица из головы было сложно. Иногда говорят, как ножом по сердцу, именно это сейчас и чувствовал Дуэйн. Не глядя на снимок, он засунул его обратно в коробку, из которой его достал. И, так ничего не выкинув, он решил, что пора бы уже поговорить с отцом.

Маргарет уже оставила Клаудия в покое. Сейчас она мыла посуду на кухне, косо поглядывая на Дуэйна, который решил даже не смотреть на нее.

В гостиной отца не было.

– Где он? – спросил Дуэйн.

– Какое твое дело? Снова хочешь довести его?

Не отвечая матери, Дуэйн вышел на улицу.

Клаудий сидел около какого-то маленького, полуголого куста. Он сидел спиной к дому и не мог видеть сына, который вот уже минуту смотрел ему в затылок.

– Что ты делаешь? – Дуэйн наконец решился подойти к нему.

– Сажу розы, – ответил Клаудий.

– Зачем? Мама попросила?

– Нет. Твоя мама не любит розы, ты же знаешь.

– Угу, – произнес Дуэйн, хотя первый раз о таком слышал.

– Она у нас любит лилии, белые, чистые, невинные цветы.

– Я думаю, розы подошли бы ей больше, – сказал Дуэйн вслух, но в голове это звучало совсем не так безобидно. Розы имеют шипы, его мать давно обросла этими шипами или и вовсе родилась такой.

– Возможно. Розы красивые, но она их почему-то не любит. Это единственные цветы, которые она не сажает.

Может потому что она думает только о себе, а не о том, что кому-то эти розы могут нравиться. Она не думает о том, что деревья, которые она сажает около окон, затемняют комнаты, не думает о том, что кого-то могут раздражать зеленые заборы около клумб, не думает, что кто-то может задохнуться от ее цветочков.

– В старом доме ты не сажал розы.

– В старом доме я не имел к саду никакого отношения, этим всегда занималась Маргарет. А тут я решил… может что-то получиться.

– Слушай, пап, насчет дома, я не хотел…

– Я знаю. Но вы слишком часто ссоритесь с твоей мамой. Почему?

Некоторое время Дуэйн молчал.

– А у нее ты спрашивал почему?

– Да, она сказала, что ты невыносимый мальчишка, который постоянно ей перечит.

– Конечно. Что она еще могла сказать.

– Но ведь вы мать с сыном. Извини меня за бестактность, но ты вышел из нее.

– И ты меня извини, но нет, пап. Я вышел из тебя, а попал в нее, если бы ты нашел другую…

– Дуэйн!

– Я знаю, она моя мать, но…

– Что? Вы должны любить друг друга, а не раздражать.

– Я люблю ее. Люблю, как женщину, что подарила мне жизнь.

– Нет, Дуэйн, за это не любят, за это благодарят. Хотя, наверное, не всех родителей надо благодарить за жизнь, что тебе дали. Если ты родился в семье тиранов и постоянно думаешь о смерти, то вряд ли ты скажешь за это спасибо. Но ведь у тебя хорошая жизнь, разве нет? Разве за то, что ты можешь быть счастливым нельзя благодарить мать? Ведь она тебе это счастье позволила, когда решила тебя оставить. Еще одна бестактность, что-то типа, спасибо, что в свое время не вытрали меня салфеткой, – после этой фразы отца Дуэйн улыбнулся. – Ты не можешь любить ее за это.

– Тогда за что я должен ее любить?

– А за что любят матерей?

– Не знаю, ты мне скажи.

Клаудий призадумался.

– За то, что они есть. За то, что дарят свою любовь, ласку, заботу. За то, что дуют на ранку, когда больно. За то, что внимательно слушают наши проблемы и дают советы. За то, что к ней можно прийти в пять часов утра и лечь рядом. За то, что она разрешает завести кота, хоть у нее на шерсть аллергия.

– Ты описываешь бабушку, свою маму и то, за что ты ее любил. Наша Маргарет не такая, она ни за что не оставит сад, зная, что у меня на него аллергия. Она могла бы избавиться хотя бы от части всего изобилия растений.

– Нельзя винить ее.

– Меня тоже.

– Я не виню тебя, и ее я не виню. Я просто хочу, что бы вы перестали так часто ругаться.

– Это зависит не только от меня.

– С ней я уже поговорил.

Дуэйн вспомнил, каким взглядом она смотрела на него, когда он проходил мимо. Видимо ему все же придется одному работать над их с матерью отношениями.

– Хорошо, пап, я постараюсь.

– Уж постарайся, – улыбнулся Клаудий.

Этот день с самого утра был тяжелым. Большую часть Дуэйн с отцом провели в магазинах и за сборами мебели. Вечером, сидя в гостиной, они собрали два дивана и один стол. Маргарет в это время была в саду. После того, как все дела на этот день были закончены, Дуэйн принял душ, пожелал спокойной ночи родителям и пошел в свою комнату. Там он отопнул ногой несколько коробок и бросился на свой мягкий матрац, кровать ему снова не купили. Иногда ему в голову приходила мысль о том, что он не хочет с ним расставаться, казалось на этом матраце ему даже спиться лучше.