– Что, Владимиров, стрёмно драться? Знаешь ведь, что влетит.
– Вёл бы себя посдержаннее, Оптов – не было бы столько проблем.
– У меня проблем и не будет. А вот у тебя… – и с этими словами он бросился на Владимирова, пытаясь нанести ему удар в бок. Тот увернулся и началась драка.
Толпа взвыла, подначивая дерущихся. Студент не любил драк и не собирался оставаться в коридоре, но уйти не успел.
– Что здесь происходит? – раздался голос позади. Все обернулись – к месту действия полным ходом приближался Проректор.
Это был сильно упитанный мужчина лет 50-ти с круглым добродушным лицом, на котором выделялся толстый нос. До своего назначения на столь высокий пост он был членом совета директоров крупного металлургического концерна, откуда принёс с собой дух корпоративизма – недоверие к вышестоящим, высокомерное отношение к нижестоящим, нетерпимость к критике. Ходячее отображение несправедливости и чванства.
– Так. Владимиров, Оптов. Драка, да. Опять? – с каждым словом всё больше раздражаясь, сказал он. – Ничего нового, впрочем.
– Господин Проректор, он первым начал! – тут же наябедничал Оптов.
– Охотно верю.
– Господин Проректор, Вы же знаете, что это неправда… – несмелым голосом сказал было кто-то из толпы.
– Молчать! Ну, что ж, раз отработки на тебя, Владимиров, просто так не действуют, придётся устроить децимацию. Оптов, в мой кабинет, а ты, Владимиров, и вы все – он обвёл руками толпу – к Главному чекисту на отработку.
Несколько секунд царило полное молчание, пока, наконец, до собравшихся начал доходить смысл сказанного.
– Но господин Проректор, мы не при чём!
– Просто остановились посмотреть…
– Мы же ничего не нарушали, господин Проректор!
– Я вообще из столовой шёл…
– А нас-то за что?
– Я всё сказал. – отрезал Проректор. – Это будет вам уроком. Все марш на отработку. – поддерживая Оптова за плечо, он вместе с ним пошёл к лестнице.
Студенты ошеломлённо смотрели во все стороны и громко возмущались, но делать было нечего – все знали, что Проректор отработки не отменяет. Понуро опустив голову, толпа потекла вниз, в первый отдел.
Несколько потрёпанного вида дверь, обитая коричневым деревом из Юго-восточного протектората, показалась достаточно быстро. Студенты остановились перед ней, в явной нерешительности даже постучать в обиталище Главного чекиста.
– Давай, Владимиров – твой косяк, тебе и отдуваться. Мы тут по твоей милости. – сказал кто-то и подтолкнул Агиса к двери.
– Сами же знаете, что это Гай всё… – огрызнулся тот, но постучал.
Дверь со скрипом открылась и вышел Главный чекист. Это был достаточно молодой подтянутый брюнет среднего роста не старше 40 лет с ястребинным, чуть смугловатым, лицом и шевелюрой, совсем не тронутой сединой, несмотря на всю напряженность его работы. Он был одет в так называемую «унифицированную» офицерскую форму Армии обороны – китель, портупею, галифе и фуражку. На погонах не было звёзд – сотрудники КГБ, работавшие в первых отделах организаций, предпочитали не афишировать свои чины и поэтому одевались в форму армейских офицеров.
Главного чекиста боялись – и боялись не зря. Во время Великой войны за Освобождение он служил в военной контрразведке, которая психологически ломала многих своих кадров, а демобилизация из армии после окончания войны только усугубила психологическую травму и породила в нём ненависть к Республике и её властям. Поэтому он легко подержал организацию офицеров-заговорщиков и стал её активным членом. Во время военного переворота Главный чекист принимал участие в захвате Зеркального дворца, а после создания Комитета государственной безопасности его включили в состав этой организации и направили устанавливать Новую социальную демократию в Университет имени Рютина.
Там он разошёлся по-полной. Первой была разогнана старая профсоюзная организация, за ней последовали Совет попечителей, Студенческий совет, все кружки и университетская газета. Студенческое самоуправление было объявлено «враждебной идеей» и запрещено. В холле был снят потрет Рютина, а на его месте появился глава Высшего Военного совета адмирал Эргер в парадной форме со всеми наградами. Бюст Рютина остался на месте, однако с него была снята памятная доска – в ней было сказано, что герой Войны за Основание придерживался республиканских взглядов. Прореспубликански настроенных преподавателей частью арестовали, частью уволили, количество же исключенных студентов никто и не считал. Пуританская дисциплина щедро сдобрялась отработками, которые назначались так часто, что все к ним привыкли. Радио университета теперь передавало только утвержденную Главным чекистом музыку, а его вкусы были специфическими – поэтому нескончаемые «модные девочки Нового Государства» из Северо-западного протектората забили радиоэфир. Тем не менее, студенты испытывали к нему и некоторое подобие уважения – Главного чекиста отличал особый циничный стиль общения, который делал его непохожим на того же Проректора.
Читать дальше