Анатолий Агарков - Сейфула

– Ты не хватай вожжу, покуда не запряг… Быстрый какой. Ты теперь посиди за столом – поешь, выпей вдосталь и спать ложись. Внучок прибежит проведовать – он меня кажный день проведат – я его на лисапетке на автостанцию отправлю. Передаст, что надо – может, к вечеру и зять мой явится, коли соизволит… Он сам такие дела решает. Если сладите, будет тебе и ксива, и хаза, и дело с баблом…

«Черт!» – подумал Кашапов. – «Не этого ведь хотелось. Может, к Анюте снова вернуться? Да поди теперь не найти – удрал, как тать в нощи, не разбирая дороги…».

Тоскливо наплескал себе полстакана мутного самогона, выпил – ладно, посижу-подожду, может, сама судьба велит мне остаться здесь. Допью самогон, спать завалюсь…

Голову уж сносило.

Откуда-то издалека стариковский ворч:

– Жестокая наша страна! И люди все – сволочи! Чуть оступился человек и, ну, его всем миром травить – бессовестно, подлым образом прямо-таки преследуют. Было так, так и будет. Я тебе скажу – за границей все наоборот: там живут в свое удовольствие.

– А ты был за границей?

Дед заскрипел противным смешком:

– Телевизор смотрю.

– И что там показывают?

Лучше бы Сейфула не спрашивал.

Старик снова поплел свою агитацию:

– Хорошо за границей живут – лучше нашего. Нам далеко до них… А ты пей-пей, мало будет – еще принесу.

Сейфула чувствовал – еще глоток и никто ему тоже не нужен будет: ни Анюта, ни Гаврик, которого на зоне он звал «ацухой»… Что, теперь у него новый батяня будет?

Набычившись, посмотрел на хозяина – шею бы тебе свернуть, старый хрыч!

– Пей-пей, до вечера успеешь проспаться. Зять мой шибко не любит пьяных. Он отчаянных любит и послушных.

Сейфула послушно выпил. А старик опять засмеялся. Дальше все поплыло…

Очнулся Кашапов, как и предсказывал хозяин, под вечер. У топчана на табурете сидел незнакомый мужик – нерусский по виду. По бороде его роскошной с серебряной вязью седины можно было дать лет пятьдесят ему – но что-то подсказывало Сейфуле, что южанину этому лет сорок с небольшим. Об этом свидетельствовала кожа лица смугловатая, туго натянутая, чистая – почти без морщин. Прямой и красивый, с выпуклыми ноздрями нос рассекал лицо от большого лба, обрамлённого жёсткими чёрными волосами. Глаза чёрные смотрели тяжеловато, повелительно.

– Работу ищешь?

Говорил он, как ни странно, почти совсем без какого-либо акцента.

– К корешу добираюсь… – ответил Сейфула, прикидывая про себя, как к седобородому обращаться, да какую долю уважения выказывать; но тот помог сам.

– Меня Ираклием зовут.

– Понял. А меня – Сейфула! Вот, немного застрял в ваших местах.

– Что у кореша для тебя кубышка припрятана? – с легкой усмешкой спросил Ираклий – Везде надо работать. Одно дело зона, где можно пайкой делиться, другое гражданка – где каждый сам за себя. Мне сейчас позарез человек нужен, завтра найду – не возьму, хоть запросись. А к корешу еще успеешь – бабла заработаешь и сгоняешь.

– В чем работа твоя?

– В кафе на автостанции мне пацан нужен. Крепкий, нетрусливый. Где надо – быть вышибалой, ящики с товаром поворочать, воды принести… Короче, жить, сторожить и служить на совесть. За это – жилье, рубон и бабло… Синявки там ошиваются – тебе секс бесплатно…

Забавно произнёс он это слово, протяжно и уважительно.

Сейфула почесал кожу за ухом – раздумчиво.

– Почему я?

– Выбора нет, а человек нужен. Не приживешься – уйдешь. А я, может, к тому времени найду подходящего. Хотя не пойму, чем тебе у меня может не понравиться?

– Не обманешь, насчет зарплаты?

– А смысл? Сотню-другую сэкономить и нажить себе зека врагом?

– Это верно – я обид не прощаю.

– Ну так что – по рукам, Сейфула? Для меня ты человек по всем статьям подходящий. Может, и корешами станем. Я преданных людей ценю.

Мужчины смежили ладони, вглядываясь друг другу в глаза.

– Прям сейчас и поедем?

– Да. А что тянуть? До темна введу тебя в курс дела и хоть сегодня дома заночую.

– Что, сильный бардак у вас тут ночами?

– Не то слово! Таксопарк рядом. Таксисты, бывает, свои непонятки выясняют… Которые из дальнобоев, те тоже хороши, краёв не видят… Клиенты бывают скандальные. Но ты ж не из робких.

– Да.

– И силенкой не обижен.

– Подковы гну.

– Постарайся только до смерти никого не воспитывать – так, к порядку призвать, приструнить, если что… – Ираклий усмехнулся, показал зубы: как не странно, ни одной коронки. – Главное, чтобы не смотались, нерасплатившись.