Марк Найканен - Парад скелетов

Лорен через плечо кинула взгляд назад и увидела, как Штасслер залез на скалу и посмотрел сначала в ее сторону, потом в сторону Керри. Она обрадовалась его растерянности. Затем, желая всем сердцем спасти девушку, она дождалась, пока Штасслер снова взглянет в ее сторону, сделала еще пять шагов и упала. Она перевернулась на спину, схватилась за колено и закричала. Она лежала, отчаянно сжимая колено, когда молния ударила в каменный пик всего в двадцати метрах от нее. По ее телу хлестал дождь, смывая с лица грязь и пот, оставляя только растерянность и ужас, которые она и хотела показать Штасслеру.

И он действительно триумфально поднял руку, пистолет ясно вырисовывался на фоне сверкающего неба. Потом он спрыгнул со скалы и побежал к ней.

Я преследовал их всего лишь пять минут. А потом они меня заметили, но мне на это было наплевать. Я знал, что когда они увидят меня в самый разгар этой ночной бури, они потеряют рассудок. Их нервы не выдержат. Они лишатся способности здраво рассуждать, что никогда нельзя себе позволять. Забудут о том небольшом, что еще у них было в более спокойной обстановке.

А что мне беспокоиться? Они убегали, держась за руки, как Ганзель и Греттель. На тот момент мое воображение занимала только задача, кто из них в этой связке студент – профессор изображал из себя Ганзель, а кто – Греттель. Главное, что они были вместе. Тогда мне не надо было беспокоиться, что они ускользнут. Я смотрел, как они бежали. Дети и только. Я чувствовал, все мои прежние заботы растворяются в холодном дыхании бури. И тут они разделились. Умный ход. Я был сильно удивлен. Словно во время спектакля один из актеров вдруг вышел из своей роли и, обратившись в зал, попросил кружечку пивка. Я никак не ожидал от них такой хитрости, такого самопожертвования. Я мог бы поспорить, что страх передо мной заставит их держаться вместе. То, что они неожиданно разделились заставило меня остановиться и обдумать решение. Мне-то необходимо было заполучить их обеих. И это не оставляло мне выбора. У меня оставался один выход: немедленно, без проволочек убить одну и пуститься в погоню за другой.

Но потом я заставил себя принять другое решение. Может быть, все не так. Может, буря в пустыне проделает всю работу за меня. Я было успокоился, но только дурак полагается на шансы, когда необходима полная уверенность. Я могу пристрелить их обеих, взорвать шахту, сбросив туда предварительно свое оружие, и убежать. Они никогда не найдут пистолет, а я начну игру на выжидание, выжду годы, за которые все забудут о мертвых, но, конечно, не обо мне.

Еще не все потеряно, но я должен действовать быстро. Что я и сделал, как только увидел, как эта нимфоманка, Шлюха от прессы, упала и покатилась, как выпавший из коляски младенец. «Поразительно, как легко решаются все проблемы, когда ты не поддаешься панике», – подумал я.

Я направился к Шлюхе, стараясь при этом не упускать из виду и Ее Светлость. Однако я быстро потерял ее среди игры теней и камней. И все же я знал, в каком направлении она побежала. Ночь еще только началась. Я также прекрасно знал, с чем столкнется Ее Светлость, убежав в темноту, если не сразу, то чуть-чуть погодя. Это приведет ее в ужас не меньше, чем меня. К тому же она сильно ослабела из-за отсутствия воды и пищи. Она давно мучается от жажды. Она недолго пробежит, прежде чем вынуждена будет остановиться и попить. А если она окажется такой же, как большинство обреченных в пустыне, то напьется до отвала при первой же возможности и тогда уже вряд ли сможет бежать.

Но что я не учел, так это коварство Шлюхи от прессы. Как только я направился к ней, она, словно калека в евангелическом телесериале, вскочила на ноги и, не подавая никаких признаков хромоты, припустила с дикой скоростью.

Поступок просто гнусный. Она вела себя как птица, которая изображает сломанное крыло, чтобы увести лису от гнезда с птенцами.

Теперь я опять столкнулся с новым затруднением. Она так старается сохранить дистанцию между нами, что я совершенно уверен: она просто хочет увести меня подальше от Ее Светлости. Иначе, зачем она так часто оборачивается? Очевидным ответом на это будет страх. Хотя я и льщу себе такой мыслью, даже с готовностью принимаю, что страх играет в этом свою роль, я бы обманывал себя, если бы не учел, что успех ее коварного плана ее взбодрил. Лицемерие. Бесчестие. Все это так свойственно ей. Мне не следует удивляться такому повороту событий. Единственное, что удивляет, так это то, что я попался на крючок коварства. Почему такое стало возможным? Это тот вопрос, на который мне придется ответить позже. Хотя бы для того, чтобы такое больше не могло повториться.