Яна Розова - Сожжённые цветы

«Мамедов Василий Казбекович», — прочитала Соня его имя. Названия фирмы не указывалось, только — номер мобильного телефона.

Попробовав вино, она подумала, что товар не так уж плох. Не доверяя своему вкусу, пригласила на дегустацию профессионального сомелье, одолженного у владельца «Центрального», самого крутого гродинского ресторана. Сомелье вынес положительный вердикт: вино соответствует указанным характеристикам.

И всё-таки Соня не спешила договариваться с этим самым Васей Мамедовым — продать новые марки удастся, если только организовать рекламную кампанию. Наших нуворишей пока носом не ткнёшь в деликатес — ничего не понимают! Но что с них взять, у большинства и приличного образования-то нет, дети алкоголиков и жуликов. С чего бы им разбираться в гастрономических изысках?

Вася Мамедов перезвонил через день, и на этот раз Соня решила с ним встретиться.

Она заметила, что Вася говорил без кавказского акцента, скорее даже как москвич, но это и понятно, он же из Москвы приехал. Голос у него был приятный, молодой, а предложения очень заманчивы. Мошенник или нет? — гадала Соня.

Мамедов предложил время встречи, Соня согласилась, совершенно забыв о дне рождения Игорька.

…Она разбиралась с бухгалтерским отчётом, когда в дверь заглянула её секретарь Оля. Девушка многозначительно посмотрела на хозяйку, и та сухо кивнула, разрешая войти. Оля обернулась к кому-то в приёмной, сверкнув профессиональной улыбкой, вошла. Дверь за собой плотно прикрыла.

— Что ещё?

— К вам человек пришёл. Это Маловичко из газеты «Алхимик».

— И чего?

Алексей приходился ей дальним родственником и был приятелем детства, а старые приятели появлялись в её кабинете только с просьбами, и никак иначе. Впрочем, Алексей, наверное, пришёл предложить рекламу в своей газетёнке.

— Софья Михайловна, у него, похоже, что-то случилось. Просто лица на нём нет.

— Мне некогда.

— Отказать?..

— Ох… Ладно, зови!

Оля выпорхнула, в кабинет вошёл Маловичко. Тощий, высокий, с длинными растрёпанными, уже редеющими волосами. Потёртые дешёвые джинсы и вытянутый свитер элегантно болтались на нём, как ветошь на швабре. Плечо журналиста оттягивал нелепо яркий брезентовый рюкзак.

— Соня, привет!

— Привет, Лёша! Проходи. Чем обязана?

Маловичко сел в кресло для гостей у её стола, сказал просто:

— Соня, мне надо десять тысяч долларов.

— И всё? — иронично спросила она.

— Соня, помоги мне, очень прошу! У меня беда: Настя заболела. Рак. Нужна операция. Пообещали за пятнадцать тысяч организовать без очереди в Москве…

— Алексей, мне очень жаль, что у тебя такое! Очень сочувствую, но помочь не могу. У меня нет таких денег.

Это было правдой, в том смысле, что пачки долларов не валялись в ящике стола.

— Соня, Соня, — молил Маловичко. — Это жизнь моего ребёнка! Это безвыходно! Жанна мечется, родители её — в панике! Мы продали дачу, гараж, а собрали только пять штук баксов. А остальные взять просто негде! Ты же знаешь, мы с Жанкой живём — квартиру снимаем, у неё мать в деревне, я — сирота… Соня, что же мне делать? Ты же богатая женщина!

Слух неприятно резануло это словечко: «богатая». Она выпрямилась в своём кресле и сказала тихо, но очень жёстко:

— Богатая? А кто тебе мешал разбогатеть? Мы оба начинали с нуля. Вспомни, пожалуйста, как мне всё это досталось! Пока ты парил в облаках, искал себя, пьянствовал с коллегами и реализовывал свои творческие планы, я пахала! Я знала, что жизнь не праздник, что всегда нужны деньги. И не для шика, а для таких ситуаций.

— Но, Соня, это несправедливо!

— Твоей дочери двенадцать лет, а моему сыну — шесть. Я родила своего ребёнка только когда на ноги встала. А когда вы с Жанной ребёнка заводили, вы думали о том, что может случиться? Нет, вы наслаждались жизнью. Твоя жена мечется? Она может себе это позволить, у неё есть муж!

По мере продолжения Сониной отповеди настроение просителя менялось, как небо перед грозой. Наконец он не выдержал:

— Да ты что, нотации мне читаешь? Ты теперь на коне и можешь меня поучать? Не зря от тебя Генка ушёл. Ты просто ведьма!

Соня решила промолчать. Она сказала, что хотела, она была права. Маловичко встал, бросил на неё убийственный взгляд и вышел.

Минут через пять впорхнула Оля со счетами на подпись и рассказала, что, уходя, журналист злился и бормотал себе под нос что-то вроде: «…толкает меня на преступление».

Мамедов появился в кабинете Сони Бочкаревой ровно в три часа ноль-ноль минут по местному времени. Хозяйка, предупреждённая о прибытии визитёра секретаршей, подняла настороженный взгляд от прайсов, лежавших перед ней, и несколько секунд бесцеремонно рассматривала вошедшего. Он спокойно выдержал это, стоя на входе и разглядывая, в свою очередь, саму Соню. Насмотревшись, вежливо сказал: