Элеонора Бостан - Инстинкт Убийцы. Книга 3. Остров Черной вдовы

Ее кабинет был просторной комнатой с большим окном, выходящим на море, натертый паркет сиял в лучах солнца, у окна стоял стол, и хотя, работая, она сидела спиной к двери, и это ее нервировало, но она просто не смела отворачиваться от такой красоты. И потом, она всегда запирала дверь, когда входила в эту комнату, и никто не тревожил ее, пока она была здесь – она была в другом измерении, она отсекала мир от себя и себя от мира. И это правило было железным.

Еще один маленький уголок, где я могу побыть собой, подумала она, по привычке запирая за собой дверь, никаких масок, никаких имен – это мир Фатимы, таинственный и неприкосновенный.

Первым делом она открыла окно, свежий ветер, уже привычно пахнущий морем, тут же ворвался в комнату, раздул занавески, отбросил волосы, безупречно прямые и темно-рыжие. Ей шел этот цвет, глубокий, почти каштановый, и она выпрямляла их, Кристина Агеева должна была быть полной противоположностью Фатимы.

Несколько минут она постояла у окна, наслаждаясь видом, спешить было некуда, весь день принадлежал ей, и она чувствовала, что день будет удачным. На сверкающей бирюзовой поверхности моря она увидела несколько кораблей, вернее, маленьких прогулочных катеров и один парусник, за ним она и стала наблюдать, отпивая чай маленькими глоточками. Полная картина покоя и безмятежности, подумала Фатима, никаких посторонних шумов, только песня ветра и сверкающее море. Отсюда слышать прибой она не могла, дом стоял на холме далеко от воды, но это было нестрашно, зато у нее был этот фантастический вид и минимум соседей. Она любила море, здесь, в Такасе, оно было прекрасным всегда – и летом под солнцем, когда оно приобретало этот бирюзовый оттенок, свойственный более южным и теплым морям, и в пасмурные дни, когда небо, отражаясь в воде, наделяло ее своими темными красками. Картина была жуткая, но прекрасная – черное громадное зеркало, застывшее в ожидании бури. Это был маленький уголок мира, который она умудрилась полюбить по-настоящему, полюбить настолько, что уже считала его своим домом.

А ведь прошло всего 5 лет, подумала она, подставляя лицо ветру и щурясь от солнечных бликов на воде, 5 лет – и я уже привыкла. Она вспомнила первый Новый Год в этом доме, они с Яном нарядили громадную ель в почти пустой гостиной, а потом носились по пустым комнатам, распевая песни и веселясь, как сумасшедшие. В тот год шел снег, что было крайне удивительно для этого города, соседи говорили им, что это хороший знак, это к удаче. Они с Яном и соседским мальчиком, всего на год старше – а теперь эти двое стали не разлей вода – скакали во дворе и ловили ртом снежинки. Потом она оставила детей и пошла к обрыву – там кончался ее двор – и долго смотрела, как густой снег падает в темное море, оно казалось ледяным, как и ее сердце. Но это лишь видимость, думала она тогда, не в силах оторвать взгляд от этой завораживающей картины, под этой темной толщей скрыты теплые течения, никто их не видит, но они есть, и они согревают эту громадину, не дают ей промерзнуть. Дети бесновались под первым и, скорее всего, последним в этом году снегопадом, а она долго стояла, смотрела на снежинки, падающие в море, и думала о Нем. Она не знала, как его зовут, откуда он и кто он, но он стал тем самым теплым течением в ее сердце, невидимый никому, но согревающий.

5 лет. Свой день рождения она тоже впервые отметила не в разъездах, и не в депрессии. Может, потому, что Ян был с ней, он нарисовал ей открытку, очень трогательную и нежную, украсив ее приклеенными осколками ракушек и стеклышками, отполированными морем. С гордостью он рассказал ей, как после занятий по подготовке к школе он с Тимуром – так звали соседского мальчика – каждый день ходил на пляж и искал ракушки и стеклышки.

– Конечно, мы ходили не одни, – с серьезным видом добавил он, не успела она даже открыть рот, чтобы возмутиться или просто спросить, – его папа гуляет там с их собакой каждый день.

Он расторгал ее до слез, и это было так прекрасно. И осень была не такой угнетающей здесь, может, потому, что всё сглаживалось: деревья тоже желтели и облетали, но пальмы – нет, они удерживали лето вокруг себя, не давали осени и унынию проникнуть в город и завладеть им. А главное, в Такасе не было зимы. Не было морозов, не было ненавистного снега, за все 5 лет Фатима видела его лишь в первый Новый год. И это было просто чудесно. Да, в зимние месяцы было сыро и довольно промозгло, но она готова была мириться с дождем и пронизывающим ветром с моря, лишь бы не снег и мороз. Ну а весна, она везде была прекрасна, а дома – особенно.