Александр Воевода - Неизвестный со станции Титлин

Кастор проводил ее взглядом. Мешковатые джинсы и просторная майка ей даже как-то шли, а маленькая поясная сумка добавляла какую-то деловитость. Эти вещи, конечно, не подчеркивали ее фигуру, обтягивая тело и демонстрируя каждый изгиб в тоненькой упаковке, но они интриговали, побуждая фантазию к действию.

– Умная девочка, – произнес он и тут же снова повернулся к Акайо. – А где Хартли? Почему он тебе не помогает?

Акайо заговорщицки улыбнулся – его настроение, наконец-то, менялось.

– А он помогает. Он снимает антенну с усилителями, – Акайо сделал паузу. – И он не один. Я приписал к проекту еще одного человека.

– Да, ладно! – наигранно воскликнул Кастор. – И кто же сей счастливец?

– Корвин.

– Корвин? Помощник Верчеенко? – профессор непонимающе посмотрел на японца. – Думал, они неразлучны…

Японец задумчиво зевнул и продолжил.

– Я тоже, – он открыл перед другом дверь, ведущую в коридор, и пригласил пройти первым.

– Он хороший работник, – недоумевая, произнес Кастор. – От чего такой ажиотаж. Тем более, что у тебя есть Хартли. Ты ведь просто получил лишние руки, а говоришь так, будто сам Ньютон восстал из мертвых, чтобы приступить к работе в нашем проекте…

Акайо вышел вслед за профессором, и дверь мягко закрылась. Они оказались в широком коридоре, по которому туда-сюда сновали погрузчики и люди – обыденные рабочий процесс. Многие из них даже не удосуживались оторвать голову от планшетов, книг или тетрадей, с головой укутавшись одеялом со сладким названием «инженерные изыскания».

– Он не совсем, как ты выразился, лишние руки, – протянул он. – Я имел удовольствие работать с Верчеенко и с ним. И, знаешь что?

Кастор прошел рукой по густой короткой бороде, словно проверяя, не пропала ли она и, пожав плечами, переспросил.

– Что?

– Верчеенко, по крайней мере, в моем проекте был практически незаметен. Нет, он не глуп, способен развить идею, отутюжить нюансы. Но… Он вносил много предложений, по большей части либо бессмысленных, либо недальновидных. Он копошился, старался, однако… Основную работу делал Корвин. Этот парень умнее, чем кажется. Корвин сделал семьдесят процентов работы. Половина идей принадлежала ему. У него очень пытливый мозг. Поверь, не знай я, кто из них, кто, я бы подумал, что Корвин – это Верчеенко, а Верчеенко – это Корвин.

– То есть, – вполголоса произнес Кастор. – Ты думаешь…

– Я не хочу злословить по пустякам, – перебил его Акайо, пропуская вперед парня с грудой тяжеленых коробок. – Но Верчеенко вырастил очень талантливого протеже, чьи мозги могут очень сильно понадобиться в нашем проекте…

40.

– Слился твой Корвин? – Мастерсон, не церемонясь, стряхнул со стола все лишнее.

На пол полетели бумаги, мелкая электроника и канцелярия. Американец последнее время был не в духе: проект упорно стопорился, а сроки поджимали. За это попадало всем подряд: от прямых подчиненных до случайных людей, оказавшихся не в том месте и не в то время. Даже Геджани не слишком рвался узнавать, нюансы его работы и ее сроки, оставляя проект на потом и предпочитая посылать к нему с расспросами своих подчиненных.

– Не нужно было ему мозг выносить, – ответил Верчеенко.

– Ой, какие мы нежные, – Мастерсон разложил на освободившемся месте чертеж и повернулся к Верчеенко. – Я уже замену ему нашел, – он кивнул на копошащегося в углу комнаты худого высокого паренька.

Тот повернулся и помахал Верчеенко. Его лицо было изъедено рытвинками, а волосы были слишком светлыми. Казалось, его голову окружает светящийся ореол. Если бы Мастерсон не сказал про этого парня, Олег бы его, наверное, и не заметил, как, к примеру, стул или батарею.

– Игги, это мой коллега – Олег Верчеенко.

Паренек быстро, словно собачка, подскочил к Верчеенко и, быстрыми движениями вытерев руки о лабораторный халат, протянул одну из них. Олег снова оглядел парня с ног до головы. Ближе он выглядел еще более тощим и высоким. Лицо оказалось заполненным бесцветной щетиной, которую можно было найти, только прикоснувшись к его узкому подбородку. Верчеенко перевел взгляд на протянутую руку. Запястье при желании можно было охватить двумя пальцами руки – большим и указательным, а сами пальцы были тонкими и длинными, как у Спилберговского инопланетянина. С такой лапой ему нужно было играть в баскетбол, если, конечно, запястье не переломилось бы под тяжестью мяча.

Игги, смутившись, убрал руку за спину, будто собирался отрубить ее, как только на него перестанут обращать внимание.