Райли Сейгер - Дом на краю темноты

– Думаю, да, – это самый честный ответ, который я могу дать.

– А что, если правда, которую ты ищешь, не там?

– У каждого дома есть история.

– И у Бейнберри Холл уже она есть, – отвечает Элли.

– Которую написал мой папа. И меня тогда никто не спрашивал, но все же она преследует меня каждый день. И я должна хотя бы попытаться выяснить настоящую историю, пока у меня есть такой шанс.

– Ты уверена, что я тебе там не нужна? – мягко спрашивает Элли. – Если не для моральной поддержки, то хотя бы просто из-за того, что старые дома бывают сложной работенкой. Мне было бы спокойнее, если бы у тебя там была помощь.

– Я позвоню, если мне нужен будет совет, – пообещала я.

– Нет, – отвечает Элли, – ты будешь звонить или писать хотя бы раз в день. А иначе я буду думать, что ты умерла в эпичной борьбе с огранкой стола.

Когда звонок заканчивается, я выхожу из пикапа и подхожу к воротам, которые возвышаются надо мной по меньшей мере на пять футов. Такие часто бывают в психиатрической больнице или тюрьме. Их ставят не для того, чтобы не пускать людей, а чтобы держать их взаперти. Я нахожу ключ от замка, вставляю его и поворачиваю. Она отпирается с металлическим лязгом.

Почти сразу же из темноты позади меня раздается мужской голос – настолько же хриплый, насколько неожиданный.

– Если вы ищете неприятностей, то вы их только что нашли. А теперь отойдите от ворот.

Я оборачиваюсь, мои руки подняты, как у грабителя, пойманного за преступлением.

– Простите. Раньше я жила здесь.

Фары грузовика, направленные в центр ворот, чтобы помочь мне лучше видеть, теперь ослепляют меня. Я всматриваюсь в темноту позади грузовика, пока источник голоса не выходит на свет. Он высокий и крепкий – этакий Аполлон в джинсах и черной футболке. Хотя ему можно дать и меньше, я считаю, что ему чуть больше сорока, особенно когда он подходит ближе и я вижу немного седины в его щетине на подбородке.

– Ты девочка Юэна Холта? – спрашивает он.

По моей шее сзади поднимается холодок раздражения. Я, может, и дочка Юэна Холта, но ничья я не девочка. Я решила не заострять на этом внимание только потому, что этот мужчина, вроде как, знал моего папу.

– Да. Мэгги.

Мужчина шагает ко мне, протягивая руку. Вблизи он очень симпатичный. Определенно лет сорока, но плотный и мускулистый, что заставляет меня думать, что он зарабатывает на жизнь физическим трудом. Я постоянно работаю с похожими парнями. Подтянутые предплечья с выступающими венами, которые венчают выпуклые бицепсы. Под футболкой – широкая грудь и на зависть узкая талия.

– Я смотритель, – говорит он, подтверждая мое первое впечатление. – Зовут Дэйн. Дэйн Хиббетс.

Папа упоминал некого Хиббетса в Книге. Уолта. Не Дэйна.

– Мальчик Хиббса?

– Его внук, вообще-то, – отвечает Дэйн, либо не замечая мой выбор слов, либо игнорируя. – Уолт умер несколько лет назад. И я вроде как теперь заменяю его тут. А это значит, что мне, наверное, надо перестать просто стоять и помочь вам открыть ворота.

Он проходит мимо, чтобы помочь – тянет за одну створку, а я толкаю за другую.

– Кстати, я ужасно расстроился, когда услышал о смерти вашего отца, – говорит он. – Остальные в городе могут и не очень хорошо о нем отзываться. Его книга не очень-то популярна в этих местах. От слова совсем. Но он был хорошим человеком, и я всегда напоминаю об этом здешнему народу. «Мало кто продолжал бы нам платить, – говорю я им. – Особенно спустя двадцать пять лет после того, как уехали».

От удивления я даже икнула.

– Мой папа все еще вам платит?

– Это точно. Сначала дедушке, а потом и мне. А, и миссис Дитмер. Я кошу траву, ухаживаю за территорией, время от времени захожу, чтобы убедиться, что в доме все нормально. Эльза – это миссис Дитмер – каждый месяц приходила и хорошенько все вымывала. Теперь это делает ее дочь, когда Эльза стала не в состоянии, мягко говоря.

– Она заболела?

– Только головой, – Дэйн указательным пальцем стучит по виску. – Альцгеймер. Бедная женщина. Такое и заклятому врагу не пожелаешь. Но ваш отец так нас и не уволил и навещал меня каждый раз, как приезжал.

Очередной сюрприз. От этого я отпускаю свою половину ворот, и она снова закрывается.

– Мой папа сюда приезжал?

– Так и есть.

– Часто?

– Не часто, нет, – отвечает Дэйн. – Только раз в год.

Я стою совершенно неподвижно, чувствуя на себе пристальный взгляд Дэйна, но ничего не могу с этим поделать. Шок не позволяет мне двигаться.