Сергей Астахов - Секреты экстемальной охоты в Чернобыльской Зоне

На землю быстро падал ночь. Когда стали появляться первые звезды, егерь подвел охотников к небольшому, полностью разрушенному строению, изначальные размеры которого, можно было угадать только по выступающим из земли углам фундамента. Немного поодаль, на косо обломанном стволе осины, покоился человеческий череп. На фоне его желтизны отчетливо выделялись очки в серебряной оправе, которые съехали на уровень зубов. На макушке еще оставался фрагмент прически с темным ежиком волос. Судя по их размеру, покойный любил стрижку в стиле «милитари».

─ Прошу любить и жаловать, ─ сказал егерь, поворачиваясь к Сазонову, и с улыбкой добавил, ─ Твой спонсор. Теперь вы знакомы.

Охотники дружно сняли головные уборы.

─ Похоронить бы надо, ─ уважительно заметил Степаныч. ─ Негоже бросать его вот так. Это непорядок.

─ Он тут уже давно, и пока ни от него, ни от родственников, жалоб не поступало, ─ сказал Фомич.

─ Накрылся твой овощной киоск, ─ Воробейчик взял палку и постучал ею по макушке черепа. ─ Безмолвствует. Депозитарий закрыт. Банк переехал на соседнюю улицу. Я сам его прикопаю, вон там, под кустиком, ему будет хорошо.

─ Ему и сейчас неплохо, ─ сказал Фомич. ─ Здесь каждого закапывать, рук не хватит. А что касается способа погребения, то это не важно. Он уже переселился в мир иной, в котором я надеюсь, будет лучше, чем в этом.

─ Мне странно видеть, ─ Ульме замялся, и развел руками, будто показывая гостям свеженаклееные обои, ─ В этих полях, просторах, неподходящие к месту религиозные взгляды.

─ Какие такие неподходящие? ─ спросил Степаныч.

─ Он наверно имеет в виду, что теория перевоплощений из буддизма, у нас не местная, ─ пояснил Леня,

─ Пока наш Фомич не напялил на себя оранжевую скатерть, и не побирается на вокзале, звеня в звоночек, я считаю, что все нормально, ─ сказал генерал.

─ Многие мысли, о которых я размышлял в последнее время, я взял из религии Синто, ─ мягко произнес егерь.

─ Фомич, ты можешь верить, во что хочешь. Это не предмет для дискуссии. А знаете, во что я хочу поверить, именно сейчас? В хорошую банку тушенки из рюкзака и огромный кусок хлеба. К примеру, вот такой, ─ лейтенант прижал ладонь к плечу, как будто демонстрируя размер последней, пойманной им рыбы. ─ Ужинать мы, когда будем? В плане этой задержки не было. Я думал мы походим по окрестностям, и вернемся обратно на кордон. Еды взяли, ящики в гараже до потолка достают.

─ От такого куска хлеба, как ты показал, ─ сказал Воробейчик, ─ У тебя запор будет. Причем первые две клизмы, тебе точно не помогут. А в ведерных банках, тушенку не выпускают. Ясно тебе? Не один ты тут голодный. Я может тоже, ─ Леня несколько раз непроизвольно глотнул, ─ Жрать хочу.

─ Кстати, Фомич. А как ты планировал организовать питание коллектива? ─ спросил генерал. ─ Я смотрю, наше возвращение затягивается. Так какие есть варианты? А Фомич?

─ Вариантов много. Можно переждать тут. Дня три, четыре, ─ сказал егерь.

─ Я против, ─ возразил Леня, ─ Я тут оставаться не собираюсь. Во первых, спать негде, жрать почти нечего, и этот сосед мне очень не нравится. И мне наплевать, что это любимый инвестор Сазонова. Вид у него неприятный и все такое. Короче неуютно здесь.

─ А можем пойти в обход, ─ сказал Фомич, ─ Тоже времени уйдет не меньше. Я давно хотел осмотреть угодья возле одного места. Старая церковь, там можно и переночевать, и о религии более местной поговорить, для желающих.

─ А кто там пресвитер? ─ спросил норвежец.

─ Некий отец Гамадрил. Мы виделись всего пару раз. Но мы не друзья. Он не любит иноверцев. А меня он считает именно таким. До сих пор не могу понять почему. Там найдется крыша над головой, рядом с кладбищем есть сарай, в нем сухо и можно переночевать, не обращаясь ни к кому. Если этот самозванец его на дрова не пустил.

─ Может, ради такой ситуации, мы оставим межконфессиональные споры, и как добрые самаритяне проследуем в странноприимный приют, ─ предложил генерал. ─ Похороны товарища финансиста, отложим до лучших времен. Споры с попом тоже. Нам нужен надежный ночлег. И мне все равно, что вы там не поделили. В путь, ─ он посмотрел на командирские часы. Светящиеся стрелки показывали половину десятого. ─ Сколько туда ходу?

─ Час, полтора, ─ сказал Фомич, ─ Ну, тогда пошли. Погода может ухудшиться. И выброса давно не было, это меня тревожит, ─ егерь включил фонарик-карандаш, и охотники, озираясь, неторопливо пошли за Фомичом.