Виктор Малахов - Конфедерация

– Вы же откажите ему? Без финансирования осуществление нашего с Вами проекта невозможно, – нервно заметил Мамонтов.

– Я обязательно придумаю что-нибудь. Проект не будет закрыт. Вам стоит переговорить с Воеводой по поводу появления в Земстве Президента. Какая у него была цель? Если он пронюхал про наше дело, его стоит на некоторое время остановить.

– Хорошо, я обязательно узнаю. Хотел вот еще что сказать…

– Нет, Петр Сергеевич. Я не настроена сегодня на обсуждение. У меня был трудный день. Вопрос с Московией, подготовка армии, перелет. Пока мы едем, я просто хочу отдохнуть. Помолчать, – устало ответила Кожевникова.

– Как скажите. Значит, мы с Вами сразу поедем в тюрьму?

– Да, только туда.

Автомобиль мчался с бешеной скоростью по темным улицам. Елена не переставала смотреть в темноту, которая охватила маленький город. Ее настроение после встречи с Константином ухудшилось. В какой-то момент Елене стало жалко себя. Она перестала понимать, зачем она выполняет действия, с какой целью. Она превратилась просто в профессионального работника, который отбросил семью, любовь и другие ценности, присущие людям. Елена попыталась разбудить в себе остатки чувств к бывшему любимому мужу, к своему сыну, но представляя их образы перед глазами, внутреннее состояние не менялось. Словно она смотрела на картинки в каком-то глянце. Представлять Руслана Лобова тоже не было смысла. С ним она забывалась, расслаблялась после рабочих будней. Но ничего не испытывала. Просто физиология.

От мыслей отвлечься Елену заставил голос Мамонтова, доносившийся, будто из тумана.

– Мы приехали, я подожду Вас в машине. Не буду выходить.

– Большое спасибо, – дверь автомобиля открыла охрана, и перед Кожевниковой возвысилось здание тюрьмы. Она тяжело поднялась по ступенькам и прошла внутрь, где ее встретил человек в форме.

– Все готово, пройдемте в комнату для встреч, – сказал он.

Елена проследовала за ним по темным, еле освещенным желтыми лампами коридорам тюрьмы. В конце они оказались перед тяжелой металлической дверью, которую охранник открыл ключом.

В комнате, стены которой были покрыты штукатуркой, пахло сыростью. По середине стоял старый деревянный стол и около него два стула, друг напротив друга. На одном из них сидел молодой человек, лет двадцати пяти – тридцати. Он поднял глаза, когда Елена вошла в комнату и прошла к стулу.

– Почему ты решаешь приезжать посреди ночи? – опустив голову, спросил молодой парень.

–До Вас очень далеко лететь, часовые пояса не совпадают, – ответила Елена, присаживаясь. Они смотрели друг на друга и молчали, боясь выронить неосторожное слово.

–Как ты себя здесь чувствуешь? Все в порядке?

–Ты задаешь эти вопросы каждый раз, как приезжаешь, – ухмыльнулся молодой человек, – и каждый раз я отвечаю тебе одинаково, мама.

–Витя, ты сам виноват, что оказался здесь.

–Разве? Разве не твоя идея была создать эти Земства? Не твоя идея была отслеживать все действия граждан и отправлять подозрительных лиц. Твой сын – подозрительное лицо, с ума сойти, – прокричал Виктор.

–Ты сторонник славянистов. Ты искал информацию о них, в твоей электронной почте нашли письма с их лидерами. Правила едины для всех. Несмотря на то, чей ты сын. Ты совершил ошибку, поэтому оказался здесь.

–Ничего не напоминает этот разговор, – Виктор становился злым, – ах да. Он был точно таким же, когда ты приезжала в прошлый раз. Мы обсуждаем одно и то же. Только результата нет.

–Я приехала сегодня поговорить с тобой как раз об этом.

–Сегодня будет что-то новенькое, мама?

–Я хочу, чтобы ты уехал со мной сейчас. Прочь из Земства. Здесь становится опасно находиться. Я боюсь за твою жизнь, – обратилась к сыну Елена.

–Ты боишься? Если бы боялась, я не оказался здесь, – стал перечить Виктор.

–Все сильно изменилось, – Елена перешла на шепот, – Московии скоро не будет. Конфедеративный договор будет подписан. Что дальше произойдет с Земствами – неясно. И есть угроза для твоей жизни со стороны одной из группировок власти.

–Ты сейчас о чем? – удивился Виктор.

–Появилась информация, что некоторые члены Правительства знают, кто ты такой на самом деле. Они хотят использовать это против меня и моего Министерства. Я не могу этого допустить. Я понимаю, что ты в обиде на меня. Что ты презираешь свою мать. Что она поставила свои интересы выше интересов семейных. Можешь так думать. Я хочу, чтобы ты поехал со мной. Жить вместе у нас вряд ли получиться. Я устрою тебя в Правительственную охрану. Помогу на первых порах.