Миссионер Джейн - Во имя Великой Империи

Лорд закричал, словно раненный зверь, срывая голос, когда один из солдат схватил ребёнка за волосы и резким движением полоснул по горлу своим боевым кинжалом. Арчибальд остановился. Он осознал, что больше никому не сможет помочь. Вопли стихли, остался только треск горящих дров и плачь оставшихся в живых, над которыми скоро будут глумиться… Как только лорд умрёт. Ройдфорд часто задышал, глотая ненависть, что обжигала душу. Ехидные смешки были обращены к воину. Твари знали, что больше лорду было нечего терять. Они уже отняли у него всё. Медленно подходили и солдаты со стороны ворот, отрезав воину путь к отступлению, но Ройдфорд не собирался бежать.

–Один на один со мной сразиться никто не желает?– прошипел сквозь зубы Арчибальд, сплёвывая вязкую слюну с привкусом металла,– Всё, что вы можете, это убивать беззащитных. Это вершина ваших возможностей, поганые гниды!

–Гниды, за то живые, в отличие от тебя, ходячий труп,– засмеялся полководец, снимая шлем,– Может, хочешь вымолить пощады? Ты истекаешь кровью, ты всё равно проиграл!

–Где Стоунхед?– Арчибальд ещё сильнее нахмурился, дыша всё глубже и чаще,– Пусть сразится со мной! Во мне ещё достаточно сил, чтобы насадить его башку по самую рукоятку моего меча!

–Мне всегда было интересно, почему о тебе так много говорят, Ройдфорд,– усмехнулся мужчина, подходя ближе,– Говорят, людей убиваешь, как масло режешь. Хладнокровный убийца, гроза всех, кто стоит на твоём пути, мечом управляешься, словно танцуешь, от женщин отбоя нет… Оказалось, преувеличивают. Самый обычный человек… Слабый, смертный… жалкий.

Арчибальд ничего не ответил. Он никогда не любил говорить, если на то не было причин, и сейчас их не видел. Резким движением он рванулся вперёд. Полководец лишь успел широко раскрыть глаза до того, как боевой кинжал оказался в его лбу, выходя наружу через затылок. Ройдфорд сразу вырвал его обратно, оттолкнув ещё стоящий на ногах труп ударом ноги. Солдаты, стоявшие рядом, тут же рванулись к воину. Не было времени ловить падающее тело военачальника. Когда Арчибальд из последних сил занёс меч, один из солдат выбил оружие из рук мужчины. Ройдфорд тут же бросился на него с ножом, но двое схватили лорда из-за спины. Арчибальд дёрнулся, вырвавшись из хватки, но земля уже плыла из-под ног, а стоявшему перед ним солдату осталось лишь ударить Ройдфорда кастетом в челюсть. Арчибальд услышал хруст, но ничего не почувствовал. Рассудок затуманила жажда отмщения за своих людей. Если смерть была неизбежна, Арчибальд должен был забрать с собой столько тварей, сколько ещё мог! Ройдфорд схватил солдата за руку и резко потянул на себя. Ударом второй рукой по локтю нападавшего Арчибальд переломал его пополам. Ехидного смеха не было. Солдатам больше не было смешно.

–Да держите же вы его уже!– крики всё больше расплывались,– Как он ещё на ногах держится!?

–Хренов медведь! Валите его!

–Ну и здоровяк!

–Не стой там, придурок! Хватай его!

Арчибальд уже ясно осознал, что теперь больше ничего не сможет сделать. Он потерял слишком много крови, и этот удар, что он нанёс, был самым последним, на который Ройдфорд был способен.

–Вы все пойдёте за мной в Ад!– зарычал он, смотря на расплывчатые силуэты. Двое солдат схватили Арчибальда из-за спины и на этот раз получили лишь слабое сопротивление. Рассудок покидал воина. Кто-то поднял меч Ройдфорда с земли. Арчибальд закрыл глаза. Это был не крик боли. Крик ярости, ненависти и отчаяния заставил лес содрогнуться. Меч лорда вошёл в широкую спину, пронзив гордо стоящего воина насквозь. Убили. Убили, как труса. В спину. Арчибальд выдохнул и закатил глаза, позволив полной темноте забрать его навсегда.

Резкая боль отступила, руки освободились. Ройдфорд больше не чувствовал слабости, тошноты и головокружения. Отсутствие ощущений доказало ему, что всё кончено. Арчибальд больше не видел перед собой солдат и поле битвы. Ничего. Непроглядная тьма. Ройдфорд попытался коснуться рукой своей груди, но ощутил нечто доселе неведомое. Невесомость. Не было ни единого звука, огонька или запаха. Арчибальд даже не ощущал самого себя, но медленно тьма начала рассеиваться. Ройдфорд зажмурился и закрыл голову руками от резко охвативших его тело языков синего пламени. Он снова чувствовал свои руки и боль. Внезапно стало слишком жарко, но не от огня вокруг. Арчибальд застонал от жгучей боли внутри. Он упал на колени на раскалённые камни, держась за остриё меча, торчащее из его груди. Жар от клинка становился сильнее, Ройдфорд лёг на скалу, пытаясь вытолкнуть лезвие из себя, но как он ни пытался, ничего не выходило. Меч словно был приварен к лорду и не двигался с места. Огонь распространялся по венам, заставляя сердце гореть. Ройдфорд закричал, не выдержав эту пытку. Это болело не тело… Тело не может испытывать такую боль. Арчибальд понимал, где теперь его душа, и что так мучает его, не позволяя даже встать. Ярость, которую он испытывал в последние секунды своей жизни, превратилась в его наказание. Арчибальд вспоминал горящий город, мёртвые тела крестьян и лицо мальчика, когда выродки убили малыша… Чем больше он думал об этом, тем сильнее кипела его кровь, тем сильнее горело его сердце, а горло сжималось от нечеловеческого вопля. Арчибальд кричал не от боли. Он знал, что теперь никогда не сможет отомстить Стоунхеду, никогда не вырежет каждого из тех солдат, что отняли его жизнь и жизнь его народа. Каждого из тех, кто отнял у Ройдфорда всё… Арчибальд стоял на коленях, стиснув зубы, склонив голову от бессилия. Ненависть жгла его изнутри. Языки пламени обнимали лорда, напоминая ему о его жажде мести. Несмотря на неземные пытки от каждой мысли о ярости, Арчибальд не мог перестать о ней думать. Как бы больно ему не было, он не гнал свою злость. Чем сильнее горел огонь в его душе, тем больше он понимал: Арчибальд никогда за всю свою жизнь не желал ничего настолько сильно, как мести. Ройдфорд упивался этой жаждой, прокручивая в голове, что он сделал бы, если бы получил шанс вернуться. Когда его душу в очередной раз охватило пламя, он позволил огню наполнить себя, впустил его глубже, смирившись со своей участью. И боль отступила. Осталось лишь только болезненное ледяное отчаяние и безысходность…