Альбина Нури - Потерянные

– Давай, – поддержал ее Саша.

Кира попыталась заглушить неприятные мысли, но они, хотя и отошли на второй план, умудрялись оттуда, из глубины, отравлять ей жизнь. Раздражающее, мучительное ощущение: словно чувствуешь зуд и не можешь точно определить место, которое чешется.

Они сходили в кино, но Кира, как ни старалась, не сумела увлечься сюжетом. Только голова разболелась от грохота на экране. Потом зашли в кафе и наелись вкусностей. Кира выпила больше, чем обычно, но и это не помогло поднять настроение. Саша ничего не замечал, а возможно, делал вид, что все в порядке. Утреннее происшествие они, не сговариваясь, обходили молчанием. Пожалуй, впервые в жизни им было немного неловко друг с другом.

В довершение всех бед Кира повздорила с матерью. Та позвонила около восьми вечера. Кира вышла с трубкой на кухню, чтобы не мешать Саше.

– Привет, Кирюша! Не помешала?

– Привет. Нет, конечно, я ничем не занята, – соврала Кира.

На самом деле ей не хотелось разговаривать. На душе было скверно, и в такие минуты она обычно отмалчивалась, уходила в себя. Исключение делалось разве что для Саши да Гельки. С этими двумя она могла общаться в любом настроении.

– Чем занимаетесь?

– Телевизор смотрим. Фильм хороший идет.

– А я просто так звоню, без повода. Хотела узнать, как у вас с Сашей дела.

– Все нормально, мам, – бодро проговорила Кира.

– А по голосу не скажешь, – проницательно заметила мать.

– Голос как голос. Я же говорю, все отлично.

– В таком случае смени, пожалуйста, тон, – строго сказала Лариса Васильевна. – Мне неприятно, когда ты грубишь.

Кира раздраженно возвела глаза к потолку. Скажите на милость, в чем она усмотрела грубость?! И без того на душе муторно, тяжело, не хватало еще начать ссориться.

Разговоры с матерью частенько выводили Киру из себя. Она изо всех сил старалась сдерживаться, быть милой и приятной, но слишком часто у нее ничего не получалось. Лариса Васильевна умела мягко, но чувствительно подколоть. Настойчиво выспрашивала, отлично сознавая, что дочери неприятно. Кира в итоге срывалась, а мать, словно только и ждала этого, немедленно делала замечание, одергивала, выговаривала дочери за поведение, обижалась. Потом Кире приходилось звонить или приезжать, долго извиняться за резкость, заглаживать, искупать, просить прощения.

– Мама, я не грублю, тебе показалось, – Кира попыталась придать голосу всю возможную мягкость.

– Ладно, сменим тему, – холодно вымолвила Лариса Васильевна. – Мне сегодня тетя Соня позвонила, советовалась. Насчет Оксаночки.

Точно, беда одна не ходит. Эту самую тетю Соню – Софью Витальевну, подругу матери, – Кира терпеть не могла. Перед мысленным взором возникла знакомая физиономия: высоченный лоб, прорезанный глубокими продольными морщинами, старомодный жидкий пучок на затылке, скошенный подбородок, птичьи глаза без ресниц. Тетя Соня вечно жаловалась на жизнь и постоянно клянчила у матери деньги. Но самое главное, Софья Витальевна была самозабвенной сплетницей. Она обожала перемывать косточки всем подряд и частенько доносила матери на нее, Киру. «Ларочка, мне кажется, Кирочка курит». «Вчера видела твою Киру с мальчиком. Смотри, как бы беда не случилась!» Результатом были скандалы, упреки и долгие выяснения отношений.

– Ты меня слышишь, Кира? – требовательно позвала Лариса Васильевна. – Что молчишь?

– Я просто внимательно слушаю, мам, – ровным голосом отозвалась Кира. – Так что там насчет тети Сони?

– Да, ну вот. Оксаночка в этом году заканчивает институт.

Оксана была племянницей тети Сони. Своих детей, равно как и мужа, у нее не было.

– Ты же ее помнишь?

– Я ее никогда не видела, мама.

– Очень хорошая девочка, – веско сказала Лариса Васильевна.

«А как же! Есть в кого уродиться», – ядовито подумала Кира, но, разумеется, промолчала.

Лариса Васильевна тем временем продолжала разливаться соловьем, описывая многочисленные Оксаночкины достоинства. Почти отличница, «красный» диплом могла бы получить, но некоторые преподаватели из зависти ставили ей тройки. Усердная, старательная, прилежная. Вежливая, добрая, тихая.

– Короче, хоть икону с нее пиши, – не сдержалась Кира.

– Зачем ты так зло, дочка? – укорила мама.

– Прости, сколько можно расписывать эту Оксану! Что ты мне ее сватаешь?

Мать насупилась и замолчала. Убедилась, что извиняться дочь не собирается, и разобиделась еще сильнее.

– Я просто хотела посоветоваться, а ты…