Дэвид Болдаччи - Абсолютная власть

Но вместо того чтобы проникнуть ей между ног, мужчина схватил ее за груди и стиснул их – по-видимому, чересчур сильно, потому что Лютер наконец услышал, как женщина вскрикнула от боли и отвесила мужчине пощечину. Тот отпустил ее и, в свою очередь, дал ей затрещину, со всей силы, и Лютер увидел, как у нее в уголке рта выступила кровь, пролившаяся на полные напомаженные губы.

– Ах ты, ублюдок!

Скатившись с кровати, женщина уселась на полу, вытирая рот. От привкуса крови ее затуманенный алкоголем мозг мгновенно прояснился. Первые отчетливо произнесенные слова, услышанные Лютером за весь вечер, оглушили его увесистой кувалдой. Поднявшись с кресла, он приблизился к стеклу.

Мужчина усмехнулся. Увидев выражение его лица, Уитни застыл. Это был скорее оскал дикого зверя, готового прикончить свою жертву.

– Долбаный ублюдок, – повторила женщина, чуть тише, заплетающимся языком.

Она встала, но мужчина схватил ее за руку, выкрутил ее, и женщина упала на пол. Сев на кровать, он торжествующе посмотрел на нее.

Учащенно дыша, Лютер стоял перед стеклом, сжимая и разжимая кулаки, и продолжал наблюдать за происходящим, надеясь на то, что вот-вот вернутся остальные. Оглянувшись на пульт дистанционного управления, он снова уставился в стекло.

Женщина приподнялась на полу, медленно приходя в себя. От всех ее романтических чувств не осталось и следа. Лютер читал это по ее движениям, осторожным, расчетливым. Похоже, ее спутник не заметил перемены в ее движениях и гнева, вспыхнувшего в голубых глазах, иначе он не встал бы, протягивая ей руку. Женщина взяла ее.

Усмешка мужчины мгновенно исчезла, когда колено женщины аккуратно вонзилось ему прямо между ног, согнув его пополам и положив конец сексуальному возбуждению. Ни звука не сорвалось с его губ, помимо учащенного дыхания; он повалился на пол, а женщина схватила свои трусики и принялась их натягивать.

Поймав за щиколотку, мужчина опрокинул ее на пол. Трусики застряли где-то на уровне коленей.

– Ах ты, маленькая тварь!

Слова вырвались судорожными порывами; мужчина все еще не мог отдышаться. Не выпуская щиколотки, он потянул женщину к себе.

Та принялась лягаться, снова и снова. Ее нога с глухим стуком ударила мужчину в грудную клетку, но тот не ослабил хватку.

– Ах ты, долбаная шлюха! – пробормотал он.

Услышав прозвучавшую в его голосе угрозу, Лютер шагнул к стеклу, вскидывая руку к его гладкой поверхности, словно собираясь проникнуть сквозь нее, схватить мужчину, заставить его отступить.

Превозмогая боль, тот с трудом поднялся на ноги, и от выражения его лица у Лютера застыла кровь в жилах.

Руки мужчины стиснули женщине горло.

Ее сознание, одурманенное спиртным, снова включилось на полную передачу. Ее взгляд, теперь наполненный безотчетным ужасом, метнулся влево и вправо. Давление на шею нарастало, дышать становилось все труднее. Ее пальцы вонзились мужчине в руки, оставляя глубокие царапины.

Лютер увидел на коже у мужчины кровь, однако хватка его не ослабевала.

Женщина брыкалась и вырывалась, но ее противник, почти вдвое тяжелее, был неумолим.

Уитни снова оглянулся на пульт дистанционного управления. Он мог открыть потайную дверь и положить этому конец. Однако ноги его отказывались шевелиться. Лютер беспомощно смотрел в двухстороннее зеркало. По лбу у него струился пот; казалось, откупорились все поры его тела. Грудь его вздымалась, дыхание вырывалось краткими залпами. Он прижал обе ладони к стеклу.

Уитни перестал дышать, увидев, как взгляд женщины на мгновение застыл на ночном столике. Затем судорожным движением она схватила ножик для вскрытия конвертов и молниеносным движением полоснула мужчину по руке.

Закряхтев от боли, тот отпустил женщину и схватился за свою окровавленную руку. Какое-то жуткое мгновение он таращился на свою рану, словно не в силах поверить, что с ним произошло. Что его порезала эта женщина.

Когда мужчина снова поднял взгляд, Лютер буквально почувствовал злобное рычание, сорвавшееся у него с уст.

После чего он ударил женщину – Уитни еще никогда не приходилось видеть, чтобы какой-либо мужчина с такой силой бил женщину. Могучий кулак обрушился на нежную плоть, и из носа и рта женщины хлынула кровь.

Лютер не мог сказать, было дело в обилии поглощенной женщиной выпивки или в чем-то другом, но удар, который любого другого на ее месте изувечил бы, лишь только распалил ее. В конвульсивном порыве она поднялась на ноги и повернулась к зеркалу. Лютер увидел у нее в глазах ужас, порожденный зрелищем своей уничтоженной красоты. Широко раскрыв от изумления глаза, женщина потрогала свой распухший нос; пальцы опустились вниз и прикоснулись к шатающемуся зубу. Она превратилась в окровавленное месиво, лишившись своего главного достоинства.