Тёма Шумов - Дороги, которые нас выбирают

Она подмигнула и отошла к дверям. За стеклами вагона вспыхнул яркий свет станции «Первомайская» с ее красными мраморными колоннами и белой плиткой на стенах.

Теперь медленно шагая вдоль замерших, будто затаившихся вагонов он пытался понять, откуда эта женщина знала его имя. Он был уверен, что никогда не видел ее раньше: она была из тех людей, встретив которых даже мимоходом на улице, вы не смогли бы забыть не при каких обстоятельствах. Причина этого не в красоте, не в неуловимом магнетизме, харизме или особых энергетических полях: причина внутри каждого из нас – упрятана за архетипическими образами, за смутными тенями нашего или чужого прошлого.

Что-то было в ее лице такое, что заставило Егора содрогнуться. К его шее будто прикоснулось мерзлое дыхание, – будто сама смерть, стоя за спиной, склонилась к нему для поцелуя, – и студеной струйкой сбежало между лопаток, сдавило грудь и остановило сердце.

Перед тем как выйти она опять посмотрела на него и произнесла:

– Каждую ночь последний ночной поезд прибывает на конечную станцию. Словно человек прибывающий на последнюю станцию в его жизни и наивно полагающий, что его путь заканчивается с выходом из вагона. Но это не так. Иногда то, что ты раньше принимал за окончание пути, оказывается его настоящим началом. А все, что было до этого – лишь сон. В этом мире нет предопределенных дорог. Даже наличие рельс не обязывает тебя следовать им. Однажды ты напьешься и, уснув, проедешь свою персональную конечную остановку. Где ты окажешься? Что и кто тебя там встретят? Не будет ли это началом нового, настоящего пути?

Гулкое эхо шагов разнеслось над безлюдной платформой. Егор остановился, озираясь по сторонам. Странная и непривычная тишина опустилась на плечи. Все выглядело так, будто кроме него здесь никого не было. Пустые вагоны все так же стояли с открытыми дверями: казалось, они приглашали его войти и отправиться в незабываемое путешествие.

Он подошел к лестнице. Станция «Щелковская» одна из тех станций «сороконожек», что опущена под землю меньше чем на семь метров. Здесь нет эскалатора, нет сталинского ампира, фресок и цветных карнизов. Типичный выкидыш из унылого и нищего хрущевского «совка». С платформы была видна большая часть мрачного вестибюля, ряд турникетов, кабинка дежурного.

Поднявшись на пару ступенек, Егор остановился. Он не мог сказать точно, что именно он услышал и услышал ли в действительности. Но в глубине живота, возникло и неприятно заворочалось ощущение того, что за ним наблюдают.

Егор огляделся. Обычно тут никогда не бывало так безлюдно: всегда где-то ходил наряд транспортной полиции, штрафующий всех за отсутствие масок и перчаток. И ночных пассажиров всегда было больше. «Щелковская» самая загруженная станция московского метро, от того неожиданная пустота на платформе казалась не просто странной – она казалась пугающей.

Он уже хотел, пойти дальше, когда услышал звук похожий на тихий сдавленный стон и следом за ним чуть более громкий и звонкий влажный шлепок.

– Твою ж мать, – пробормотал Егор.

По полу ближайшего вагона, как инфернальная дорожная разметка тянулась длинная кровавая полоса.

2

Он всю жизнь старался избегать конфликтов и по странной причине это ему удавалось. В детстве, в то время как его сверстники с остервенением дрались друг с другом, с родителями и со всем безумным миром, приходили домой с синяками на пол лица, с выбитыми зубами и в окровавленной одежде, Егор был словно заговоренный.

Без всяких сомнений тут встретились два одиночества, подсказал ему здравый смысл, два обозленных подростка, которые не понятно, что и кому хотят доказать. Этот эгоистичный кусок дерьма, имеющийся внутри каждого из нас, безапелляционно заявил, чтобы там не происходило это не дело Егора, и его оно не касается.

Иди своей дорогой, как поезд из задачки для первого класса, убеждал его здравый смысл. Но если бы люди всегда прислушивались к блеянью этой испуганной овцы, прячущейся у них в душах, то их жизнь стала бы пресной, а все по-настоящему захватывающие истории так и не увидели бы свет.

Сквозь окна хорошо просматривался весь вагон. Он видел верхние части кресел, рекламные объявления и лимонные стены с другой стороны состава. А еще темные пятна на креслах, кляксы и разводы на стеклах.

Нет, что бы ни произошло здесь, это совсем не было похоже на разборку двух разгоряченных алкоголем петухов. Дела обстояли гораздо серьезней. Дела выглядели хреново.