Мишель Роман - Джонни Рики Звезда

– Я очень устала, сэр. Я бы хотела поехать домой и выспаться.

– Хорошо, последний вопрос. Вы можете предположить, где он сейчас может находиться?

– Вы его найдете, и очень скоро… я так думаю. Но выглядеть он будет иначе. Да и будет это уже не Джонни.

***

Красный пикап Сэма Уокера, набирал опасную скорость в то время, как сидевший за рулем водитель, был погружен в тревожные размышления. В последние месяцы Сэма беспокоило собственное состояние, чрезмерная отдача эмоциям, главной из которых была ярость. Это жгучее чувство находило на него, как темно-серая туча, в ясный день вдруг закрывает собою солнце. Он чувствовал такой прилив отрицательных сил, что был готов разбивать кулаки в кровь, используя в качестве груши для битья все, что попадается на пути. Сэм большую часть времени общения с людьми, (будь-то парни из его компании, или родная мать) посвящал спорам и насмешкам. Он чувствовал почти физическое возбуждение, когда кто-то начинал перечить ему, а он одной фразой выбивал стул у него из-под ног. Его опасались. И ему нравилось об этом знать.

Сэм – это голодный, злобный пёс, никогда не сидевший на привязи, не исполняющий команды и всегда готовый вгрызться в любого, кто, по его мнению, шагнул на помеченную территорию. Запах власти над людьми, их страх перед ним, Сэм чувствовал, как перевозбужденный кобель, чует запах сучки в период течки. Это животный инстинкт, полное доминирование над всеми, кто попадает в ареал обитания. А если Сэм зацикливался на чем-то, то никакая сила не могла противостоять ему. Например, на том, чтобы дать старому пикапу новую жизнь: перебирал его до последней шестеренки и гонял по проселочным дорогам, словно летал на гоночном болиде.

Ну, кроме отца. Он вожак. Ему нельзя перечить, нельзя ослушаться или не в полной мере исполнить просьбу (приказ, конечно). Когда он станет главным в их обособленном обществе, взвалит на себя бремя руководителя коммуны, (нет, это никакое не бремя, это наслаждение, счастье управлять и подчинять, уничтожать, если придется) тогда даже слово отца не будет значить ничего. А пока… а пока он просто выжидает, и до боли стискивая зубы – так что челюсти сводит – выполняет приказы главного мужчины.

Из глубин сознания, Сэма вернул жалобный писк малыша Тима, сидевшего на пассажирском сидении, рядом. Мальчишка тонким высоким голосом заверещал – «Собака! Стой! Там, собака!» – вцепившись маленькой ручкой в правую руку Сэма, лежащую на руле. Сэм метнул молниеносный взгляд на серую дорогу за стеклом и увидел, что через пару мгновений, если не затормозит или не свернет, то переедет волочащегося по дороге пса.

Он сбросил скорость и крутанул руль вправо, позволяя красному пикапу вильнуть, тем самым объезжая проклятое животное. Машину затрясло по ухабистой обочине, послышался стук маленьких камешек залетевших под бампер, и напряженное покашливание мотора, под капотом обновленного пару месяцев назад пикапа. Сэм на мгновение потерял контроль над машиной, и сердце его трусливо замерло в груди, он сотню раз проклял себя за то, что отреагировал на жалобную просьбу сопливого Тима, который (если за него не взяться) вырастит бабой.

Уж Сэм-то постарается воспитать пацана. Он заставит его перестать жалеть блохастых дворняжек.

Он затормозил. Сердце в груди отбивало бешенный ритм, волнение достигло апогея, и все это не только из-за возможной аварии, а от того, что он винил себя. Это он – Сэм, поддался слюнявому порыву спасти бедняжку пса, и тем самым – пойдя на зов жалости – подверг всех опасности. Как не хотелось ему признавать, но фраза отца, (которую старый гад, повторял при каждом удобном случаи) открывала свой прозаичный смысл. «Мы на войне сынок, и главный вопрос хватит ли у тебя яиц жать на курок» – с кашлем выплевывая слова, спрашивал отец Сэма, прищуривая мутные глаза и сводя в одну дугу мохнатые брови. Тогда Сэм не понимал, что мужчина имеет в виду, а теперь смысл стал предельно ясен. «Сможешь ли ты игнорировать жалость?»

Сэм сделал глубокий вдох и вывернул пикап обратно на дорогу. Через пару минут они уже въезжали на территорию коммуны. Все было, как всегда, люди возвращались из церкви, где конечно прослушали проповедь, по мнению отца Сэма помогающую людям не сходить с пути божьего. Сэм, всю эту религиозную чепуху, терпеть не мог, и был чертовски рад, когда удавалось улизнуть из коммуны, до начала чтений библии.

Сэм попрощался с парнями, все время дороги трясшимися в кузове пикапа и обратился к малышу Тиму: