Мирон Высота - Тетрадь №2. Дневники постапокалипсиса

Оставшиеся мы. Ну не может же так быть, что они убрали всех людей и типа оставили лучших. Кто эти лучшие? Капитоша? Денис? Я? По каким критериям нас отобрали? Явно же не по набору интеллектуальных качеств, или там физических. Какой-нибудь генетический код возможно. Бред.

А может нас выбрали как самых средних? Вот самых усредненных, не то, чтобы совсем серых, а вроде как медиана, ни то ни се, ни рыба ни мясо. Собирательный образ. Та-а-ак. Понеслась мысль в небеса. Пора спать.

Запись 7.

Перечитала вчерашнее. Все время хочется какого-нибудь объяснения, тайны или мысли об избранности и собственной исключительности. Веры в чудо. Нас выбрали потому, что мы…. Херня. Никто нас не выбирал – не инопланетяне, ни Бог, ни провидение, ни судьба. Просто так совпало. Без логики. Нет никаких закономерностей и причин. Всеобщий хаос и случай. Пора перестать гонять эти порожняки в голове. А Веру сожрали псы. Буквально. Живьем.

Запись 8.

Я воняю, и вся чешусь к тому же. Это притом, что я соблюдаю гигиену и волосы очень коротко острижены – я раз в две недели беру ножницы и остригаю все до чего можно дотянуться – тут уж не до красоты, не было бы вшей – все равно я ношу спортивную шапку (вязанную), а в театр мне не ходить. Рожу мажу Бепантеном. Нос все рано облазит. И прыщи.

Ну и что? Соблазнять тут некого. И как-то не хочется даже. Конец света напрочь убил секс. Нельзя сказать, что до События у меня его было прям завались – после Павлика можно сказать строго держала целибат. Если, конечно, не считать того аспиранта. И того парня из Дома Печати после концерта Хаски. Но я тогда была пьяная и вообще на взводе. Ха! Чуть не написала, а еще того разносчика пиццы. Почему бы и нет. Спонтанность это мое. Но лето после Павликаперед Событием прошло на сухую. Не то что бы секс был жизненно важен. Но ничто не лечит так душевные раны, как секс и работа. А какая работа летом. Половина сессия, половина отработка.

Теперь которую ночь сижу на крыше. С переноской-фонарем, с тетрадью (со Второй тетрадью!) закутавшись в одеяло, с фляжечкой. Так не хочется возвращаться в этот смрад и духоту комнаты. Но если спать на воздухе точно подхватишь воспаление легких. А это стопроцентная смерть.

Запись 9.

Распробовав человека, проклятые псы теперь рыщут по всей округе. Омерзительно воют днем и ночью. Их сотни. Или даже тысячи. Тысячи псов. Когда конкурирующие стаи сталкиваются отчетливо слышится треск, грызня и мерзкое чавканье. Но вой в разы отвратительнее. Засыпаю под вой, и эти псы, они все бегут и бегут за мной следом, как за Кафкой. Тому постоянно мерещились псы, которые преследуют его. Странно, сумасшедший Кафка жил в более-менее приличном мире, а нормальная я – в сумасшедшем доме, которым этот мир стал.

Запись 10.

Мы живем в частном доме на окраине Екатеринбурга. Пожары до нас не дошли. Дом небольшой, старый, но с русской печью. Дрова во дворе. Растапливать печь как оказалось очень удобно. Наловчились быстро. На кухне газовые баллоны. Во дворе мангал. Электричества конечно же нет. По периметру двухметровый добротный забор. Снегоход правда приходилось бросать в метрах ста вниз по улице. Ближе подъехать нельзя – затык из автомобилей и упавшие деревья. Хотя запасы у нас почти кончились по сравнению с тем, что было на начало зимы – не голодаем. Удобно обыскивать соседние дома – не нужно выходить на улицу, достаточно просто перелазить через заборы. А там в каждом есть чем поживится. Народ запаслив. Нормально короче. Только воющая стая действует на нервы.

Запись 11.

Денис сказал, что нам пора искать новое место. Капитон промолчал. К вопросу о раздражении. Капитон меня капитально раздражает. Бесит так, что, когда он сидит ко мне спиной, широко расставив свои локти и колени, наслаждаясь любым дерьмом на обед или ужин – хочется всадить ему промеж лопаток свой маленький туристический топорик, который всегда со мной. Мне кажется, что Капитон даже не пошевелится. Также синхронно будут двигаться его челюсти, перемалывающие пищу и локти с коленями. А из спины его будет торчать маленький, блестящий топорик. И тоже шевелится в такт движению челюстей. А это его умение наслаждаться дерьмом. Любым съестным дерьмом. Бесит.

(Моя болезненная привязанность к топорику может показаться странной, так как он бесполезен абсолютно. Но, во-первых, топорик очень красивый. И, во-вторых, тоже.)

Запись 12.

Вынужденное безделье. Не выживание, а просто комплекс бытового обслуживания. Приготовить еду – вымыть посуду. Посидеть – полежать. Наш распорядок дня теперь не отличается особой оригинальностью. Скучно. Соседние дома ободраны нами за зиму до гола. Теплые вещи, инструменты, запасы варенья и гречки – все подчистили. Да, и что там было-то? В этих домах жили какой-то некрасивой жизнью. Все очень убогое, торчащее невпопад. Чувствуешь себя грязным от прикосновений к чужим вещам, посуде. Как будто вляпался во что-то вязкое, жирное.