Александр Долгирев - Сокрытое в листве

Дмитрий дошел до нужной двери в конце коридора, аккуратно переступая через разнообразные неприбранности. Зимняя одежда висела прямо на стене, дожидаясь своей нескорой очереди, под ней успокоились валенки и сапоги. Вдоль правой стены на полу выстроились четыре закатанные банки с соленьями, а два раза под ноги Дмитрию попались детские кубики, и он мог только вообразить, какая брань могла бы подняться ночью, если бы кто-нибудь на них наступил. Света было мало – единственная лампочка висела прямо над входной дверью, а Белкину нужно было в противоположный конец коридора. Дмитрий в очередной раз возблагодарил судьбу, что его комната самая ближняя к входной двери, и ему нечасто приходится разгуливать по коридору в своей коммуналке, мало чем отличающейся от этой.

Дмитрий поравнялся с дверью гражданина Кауфмана и глубоко вдохнул – он не любил эту часть своей работы. Тонкими знаниями человеческой натуры Белкин не обладал, а само общение с малознакомыми людьми было ему в тягость. Он снова позавидовал Виктору Павловичу, который умел расположить к себе практический любого человека самой мелочью и замечал даже малейшие черты своего собеседника.

Впрочем, вечно стоять перед закрытой дверью у Белкина не получилось бы – он негромко постучал:

– Галя, это ты? Я завтракать не пойду!

Слабый старческий голос показался Дмитрию умоляющим и плаксивым, однако это ощущение могло возникнуть из-за закрытой двери.

– Гражданин Кауфман, это милиция. Позволите войти?

Дмитрий ждал несколько минут, но ответа все не было, наконец, он попробовал толкнуть дверь, и та со скрипом отворилась. В комнате царил тихий одинокий вечер, несмотря на то, что в Москве было ясное солнечное утро. Плотные, полностью скрадывающие солнечный свет шторы были задернуты, зато настольная лампа рядом с узкой кроватью оказалась включена. На кровати сидел сутулый старик. Он уже успел убрать постель и полностью оделся. Теперь старик подслеповато смотрел на своего гостя, отвлекшись от чтения какой-то книги. Неожиданно Кауфман улыбнулся щербатым ртом:

– Как будто вам нужно мое позволение, молодой человек!

Дмитрия подмывало ответить: «А вы рассчитывали, что мне надоест ждать, и я уйду?», но он сдержал себя, вместо этого попытавшись ответить улыбкой на улыбку:

– Простите, гражданин Кауфман…

Старик неожиданно перебил Белкина:

– Простите вы, молодой человек, но можно я не буду гражданином? Можно буду Абрамом Осиповичем, господином Кауфманом, стариком Абрамом на худой конец?

Вот поэтому Дмитрий и не любил общаться с людьми – никогда не знаешь, чего от них ожидать и какие странности можно услышать. К счастью, вежливость Белкина нашлась быстрее, чем он сам:

– Хорошо, Абрам Осипович. Московский уголовный розыск, оперуполномоченный Белкин. Так мне можно войти?

– Вы уже вошли, молодой человек.

– Да, но…

– Но хватит мяться, молодой человек! Раз уж вошли, то садитесь. Чего вам нужно от жильца из самой дальней комнаты?

Дмитрий чувствовал, что начинает краснеть – вот это было даже для него странновато. Старик отчего-то очень его смущал. Белкин устроился на табурете напротив Кауфмана и стал старательно разглядывать старую этажерку, которая служила старику и прикроватной тумбой, и местом для чтения, а иногда и трапезным столом, судя по нескольким застарелым пятнам. Этажерка была Белкину неинтересна, просто смотреть людям в глаза иногда очень нелегко. Наконец, Дмитрий справился с собой и посмотрел на старика – тот, казалось, так и провел все это время с ехидной улыбкой на лице. Кауфман произнес:

– А я уж думал, что нынешние полицейские даже прожигать взглядом разучились.

– Я не полицейский.

– Да все едино, молодой человек! Ладно, чего вам?

– Вы знаете, что вашего соседа из квартиры напротив убили?

– Конечно, знаю. Галя тут ночью устроила концерт. Большую часть времени умная женщина, а иногда дура дурой – чего кричать-то?! Ну, услышала ты что-то, позвала городового, ну и сиди себе ровно – пусть люди работают. Но ведь нет, нужно всех перебудить! Нужно растолкать Ваню, который устает так, что заснуть иногда по два часа не может, нужно всполошить Варю, которая с дитятами издерганная, самих детей тоже, разумеется, нужно разбудить, чтобы орать в три горла, а не в одно…

Дмитрий почувствовал подходящий момент и перебил ворчание старика:

– А вас?

– Чего меня?

– Вас она тоже разбудила?

– Нет, я не ложился еще.

– То есть, вы тоже слышали выстрел?