Лорет Энн Уайт - Обжигающая тишина

Я гляжу на адвоката.

– Но у него нет никаких прав на Куинн. Вы говорили об этом.

– Верно.

– И он не знает о ней. Я просто хочу убедиться, что он не знает, что Куинн Маклин является его дочерью.

– Джебедия Каллен знает лишь то, что Эми Финдли родила ребенка от него и что этого ребенка передали под опеку. У него нет законных возможностей для получения другой информации. А ваша сестра в ее завещании ясно дала понять: она не хочет, чтобы девочка знала, кто ее отец.

Тем не менее меня охватывает леденящее, недоброе предчувствие.

Площадь в весеннем цвету кажется слишком белой, слишком яркой. Я прикрываю глаза козырьком ладони, пока высматриваю Трэя. Сейчас я нахожусь там же, откуда входила в здание юридической фирмы, но пространственно-временной континуум как будто сместился. Все кажется более резким и эксцентричным.

Я замечаю Трэя, сидящего на каменной стене под усыпанными цветами ветвями магнолии. Его глубокий загар после нашего двухнедельного отдыха на Бали трудно не заметить. Он вскакивает на ноги, как только видит меня, и направляется вперед энергичным, непринужденным шагом. Он большой, мощный и обветренный, как и горы, откуда мы родом. Его темно-русые волосы частично выбелены солнцем и серфингом. Когда он приближается, я вижу тревогу в его голубых глазах.

Он берет мою руку в ладони.

– Все в порядке?

Тошнота волной поднимается изнутри. Секунду-другую я не могу говорить.

– Давай присядем. Расскажи, что случилось.

Направляемая уверенной рукой Трэя, я медленно опускаюсь на деревянную скамью. Он любит выступать в роли доблестного защитника. Он два года был руководителем поисково-спасательной группы Сноу-Крик, и он из тех парней, которые никогда не подводят своих товарищей. Я смотрю, как он переплетает свои пальцы с моими; его загорелая кожа на фоне моей бледности, форма его мускулистого предплечья, золотистые волоски на коже. Новенькое кольцо с бриллиантом у меня на пальце.

– Мне нужно будет стать матерью, – тихо говорю я, глядя на кольцо.

– Эй… – Он обхватывает ладонями мое лицо и вынуждает посмотреть в свои льдисто-голубые глаза. – Мы же ожидали этого, Рэйч. Все будет замечательно, мы справимся. – Его лицо озаряется улыбкой. – Моментальная семья, как насчет этого? Отличная практика до тех пор, пока мы не заведем собственных детей.

– Все не так просто, – говорю я.

Выражение его лица меняется, когда он что-то читает в моих глазах и слышит в моем голосе. Между нами проходит тень. Вдалеке я слышу сирену, буксирный гудок, шум двигателей прибывающего морского парома и крики чаек над рыбацкой лодкой.

– Что ты имеешь в виду?

Я откашливаюсь.

– София и Питер приняли в свою семью Эми Финдли и ребенка Джеба Каллена.

Он молчит. Ни малейшей реакции. Крик чаек становится лихорадочным, корабельная сирена громко ревет. До нас доносятся голоса людей на площади, выходящих из офисов и спешащих на ленч. Отчаяние стискивает мне грудь.

Внезапно Трэй вскакивает на ноги, делает два быстрых шага от меня и замирает, как статуя. Потом резко оборачивается ко мне.

– Что?

Я не отвечаю. Пусть он сам поразмыслит об услышанном.

– Проклятье, – тихо говорит он.

Мое сердце учащенно бьется. Никто этого не знает, и никому не нужно знать. София тоже не хотела, чтобы Куинн узнала, кто ее отец: она так и сказала в своем завещании. Она хотела защитить Куинн.

– И его ?

– Он не имеет никакого отношения к удочерению. Он вообще не знает, куда делся ребенок.

Трэй мрачно смотрит на меня. Недоброе предчувствие еще глубже вгрызается в мои кости.

– Пожалуйста, Трэй, садись со мной. Послушай меня…

– Я не понимаю. Как это могло случиться? Ага, погоди… значит, поэтому твоя сестра уехала из Сноу-Крик, да? А Питер устроился там на работу, чтобы они могли взять и вырастить это дьявольское отродье, поскольку семья Эми не могла избавиться от него?

Праведный гнев заставляет меня вскочить на ноги.

– Моя сестра помогла жертве изнасилования, Трэй. Молодой женщине, которая разрывалась между своей семьей, религией и ребенком от ее насильника. Куинн – тоже жертва. Это невинная девочка, которая ничего не знает и не должна знать об этом!

– Боже… – Он расхаживает под магнолией. Соцветия внезапно кажутся слишком мясистыми и непристойными, запах – слишком насыщенным. Он поворачивается ко мне, и солнце высвечивает его силуэт со спины. – Речь идет о том, чтобы взять в наш дом ребенка осужденного преступника и убийцы. В наше будущее, в нашу жизнь.