Стефани Пинтофф - Во мраке Готэма (ЛП)

Некоторые устраиваются на работу швеями или уборщицами, но долгий рабочий день не даст достаточно денег, чтобы оплатить даже скромное проживание и еду. Поэтому некоторые находят лёгкие деньги от занятия проституцией на улице более привлекательными.

Но с таким образом жизни долго живут не многие. Чем дольше они остаются на улице, тем больше вероятность стать жертвой болезней или жестокого обращения. Но Стелла каким-то образом смогла попасть сюда и добиться покровительства Мами Дюран. Интересно, как именно?

Но скорей всего, на этот вопрос не существовало простого ответа, и я лишь надеялся, что какой бы умный план не пришёл Стелле в голову тогда, он поможет ей и сейчас.

Я собирался поблагодарить Мами и попрощаться, когда мне в голову пришла ещё одна мысль.

— Миссис Дюран, я знаю, что вы очень аккуратны в отношении клиентов, но мы расследуем убийство. Учитывая это, мы бы хотели задать вам вопрос относительно одного конкретного подозреваемого.

Мами гортанно рассмеялась и откинулась на спинку дивана.

— Вы же настолько наивны, чтобы полагать, что приходящие сюда джентльмены называют свои настоящие имена? — снова засмеялась она. — Вам придётся либо очень точно его описать, либо показать мне снимок.

Я признательно кивнул, достал бумажник и начал искать заложенную между страниц фотографию Майкла Фромли.

Нам повезло, что Мами сразу же не отказалась взглянуть на снимок. Секрет её успеха был в её привычке быть чрезвычайно осторожной и скрытной. Было предельно ясно, что Мами — деловая женщина, ведущая свои дела в полной секретности.

Но стоило ей взять фотографию и посмотреть на неё — сначала бегло, а затем уже пристально — как я заметил перемену в выражении её лица: оно окаменело, несмотря на всё её старания.

Наступила тишина.

— Его зовут Майкл Фромли, — добавил я.

Я расслышал, как она резко вдохнула. Я наклонился вперёд, ничего не произнося, но ожидая её дальнейших слов.

Когда Мами вновь заговорила, в голосе звенела сталь.

— Боюсь, ничем не могу вам помочь, детектив, — она не поднимала на меня взгляд, встала с дивана и направилась к двери.

— Но, миссис Дюран, — быстро произнёс я, бросаясь ей наперерез, — мы подозреваем, что этот мужчина совершил преступление — особо жестокое убийство ной леди, которую знала Стелла Гибсон. Если вы знакомы с ним, мы должны об этом знать.

Мы оба оказались в тупике: я не двигался с места, и она не могла пройти.

— Миссис Дюран, — снова заговорил я, — когда мы только вошли, я дал вам слово, что вы не будете вовлечены в моё расследование. Но я ожидал от вас сотрудничества. Вы же осознаёте, что у меня достаточно прав и власти, чтобы официально вызвать вас на допрос.

И снова тишина.

— Если я вызову вас на допрос, то вы можете закончить свои дни в «Гробнице*», а никто не знает, что в «Гробнице» может случиться. Я слышал, что там очень неприятно, особенно, если оставаться там на длительный срок.

«Гробница» — городская тюрьма, построенная в 1902 году. Расположена в Нижнем Манхэттене.

Мами не повела и бровью:

— Делайте, что пожелаете. Мне больше нечего сказать.

Взгляд её ярко-зелёных глаз встретился с моим, и невозможно было ошибиться в его решительности. А затем она ушла, оставив нас одних.

Снаружи я разочарованно выдохнул и начал яростно расхаживать взад и вперёд.

— Она что-то знает. Что-то важное. И отказывается нам это говорить, — сказал я.

Я напугал её всем, чем мог, но она по-прежнему игнорировала мои слова. Единственное возможное и рациональное объяснение этому — это то, что она боится Фромли ещё больше, чем меня. И я собираюсь узнать, почему.

Изабелла попыталась настроиться оптимистично.

— Возможно, она просто была поражена, — сказала она. — И скоро всё расскажет. Она ведь знает, как с вами связаться.

Но Мами Дюран не станет со мной связываться. Я был в этом уверен, увидев, как при взгляде на фотографию Фромли по её лицу промелькнула тень горечи.

Я мог наказать её, вызвав на допрос в местное отделение полиции. Но этим я больше ничего не добьюсь, и это не даст мне информации, в которой я так отчаянно нуждаюсь.

Внезапно дверь в заведение Мами открылась, и на улицу выскочила вёрткая девчушка.

— Мами сказала передать вам вот это, сэр, — она вложила мне в руку кусок бумаги, — но больше её не беспокоить. Она не хочет ваших вопросов.

Я взглянул на дом Мами, и мне показалось, что в окне на третьем этаже дёрнулась занавеска.