Марк Грэни - Серый Человек

И это никак не влияло на фондовую стоимость ее акций.

Дональд Фицрой выбросил из головы беспокойство о другом деле, нажал кнопку интеркома и попросил секретаршу впустить посетителя.

Прежде всего Фицрой обратил внимание на костюм молодого человека с приятной внешностью. Своеобразный лондонский обычай: определи портного и узнаешь, что за человек перед тобой. Костюм от Huntsman на Сэвил-Роу много говорил Фицрою о его посетителе. Сам сэр Дональд отдавал предпочтение костюмам от Norton amp; Sons , строгим и опрятным, но с менее выраженным деловым акцентом. Тем не менее, он оценил стиль молодого человека. Быстрым и опытным взглядом англичанин определил посетителя как американского барристера [5] Барристер – адвокат, имеющий право представительства в высших судебных инстанциях ( прим. пер .). с высшим образованием, который, однако, с уважением относился к манерам и одежде Соединенного Королевства.

– Давайте обойдемся без преамбулы, мистер Ллойд, – произнес Фицрой, поднявшись из-за стола с доброжелательной улыбкой. – Позвольте мне догадаться: один из здешних юридических колледжей? Кингз-колледж, я полагаю. Возможно, после университетского обучения у себя дома, в Соединенных Штатах. Осмелюсь предположить Йель, но готов сначала выслушать вас.

Юноша широко улыбнулся и протянул холеную руку для крепкого рукопожатия.

– Верно, сэр, Кингз-колледж, но у себя дома я закончил Принстон.

Они обменялись рукопожатием, и Фицрой проводил гостя к зоне отдыха в передней части рабочего кабинета.

– Да, теперь я это слышу. Принстонский выговор.

– Впечатляюще, сэр Дональд, – сказал Ллойд, когда Фицрой уселся напротив него за кофейным столиком. – Полагаю, вы научились всесторонне оценивать людей в вашем прежнем профессиональном качестве.

Фицрой приподнял седые кустистые брови, наливая кофе для обоих из серебряного кофейного прибора на столике.

– Год или два назад обо мне вышла статья в газете Economist . Вероятно, оттуда вы почерпнули кое-какие сведения о моей карьере на службе Британии.

Ллойд кивнул и отхлебнул кофе.

– Каюсь, виновен. О вашей тридцатилетней службе в MI-5, – в основном, во время беспорядков в Ольстере. Потом о выборе профессионального признания в сфере корпоративной безопасности. Уверен, что эта лестная статья помогла в развитии вашего дела.

– Несомненно, – отозвался Фицрой с хорошо отработанной улыбкой.

– Должен также признаться, что я никогда не встречался с настоящим рыцарем добродетели.

Фицрой громко рассмеялся.

– Моя бывшая жена до сих пор величает меня этим титулом в кругу наших друзей. Она подчеркивает, что это признак аристократизма, а не благородства. Но меня нельзя причислить ни к тем, ни к другим, поэтому она считает это определение крайне неподходящим.

Фицрой произнес эти слова без всякой горечи, лишь с добродушным самоуничижением. Ллойд издал вежливый смешок.

– В вашем лондонском офисе я обычно веду дела с мистером Стенли, – продолжал Фицрой. – Чем вы занимаетесь в «Лоран Групп», мистер Ллойд?

Ллойд поставил свою чашку на блюдце.

– Прошу извинить меня за внезапность, с которой я попросил о встрече с вами, но также прошу прощения за резкость, с которой я намерен перейти к сути дела.

– Ничего страшного, молодой человек. В отличие от многих англичан, особенно принадлежащих к моему поколению, я уважаю резкий подход американских бизнесменов. Бесконечные чаи с кексами, несомненно, ухудшают британскую продуктивность. Так что можете палить из обоих стволов, как говорят янки.

Фицрой потягивал кофе. Молодой американец слегка подался вперед.

– Моя поспешность в меньшей степени касается моего американского происхождения, нежели важнейшей потребности моей компании.

– Надеюсь, я смогу быть полезен.

– Не сомневаюсь. Я здесь ради того, чтобы обсудить событие, произошедшее двадцать часов назад в Аль-Хасаке.

Фицрой наклонил массивную голову и улыбнулся.

– Здесь вы поймали меня на живца, молодой человек. Вынужден признать, что мне не известно это название.

– Это в восточной Сирии, мистер Фицрой.

Наигранная улыбка Дональда Фицроя заметно померкла, и он ничего не сказал, лишь опустил чашку на блюдце перед собой.

– Я снова извиняюсь за поспешность, – сказал Ллойд, – но дело настолько срочное, что фактор времени уже не играет роли: его просто нет.

– Я внимательно слушаю, – доброжелательная улыбка на устах англичанина умерла и была похоронена десять секунд назад.