Роуз Карлайл - Девушка в зеркале

Ее слушательница, видать, сказала что-то успокаивающее, поскольку тон моей матери изменился.

– Да, да, я знаю, времени полно, – буркнула она. – Ей всего шесть. Нет, естественно, я не хочу, чтобы безвинное дитя несло наказание за грехи Риджа, но, честно говоря, Вирджиния – что за имя для незаконного ребенка! [14] Имя Вирджиния означает «невинность», «девственность», «чистота». Могли бы с таким же успехом назвать ее Адюльтер!

Сходный разговор имел место и на следующий день, и еще через день. Жаркая погода раздражала, Бен и Саммер постоянно цапались между собой и капризничали, и Аннабет начала искать любой повод куда-нибудь нас сплавить. Каждое утро отправляла нас на пляж со строгим наказом не возвращаться как минимум два часа, но мы редко выдерживали так долго. То забывали взять с собой воду, то у нас кончалась еда; как-то раз мы забыли защитный крем от загара, и тонкокожий Бен настолько сильно обгорел, что целую неделю не мог выйти из дома.

Аннабет так отчаянно стремилась остаться одна, что заставила меня напроситься в компанию к Саммер, собиравшейся в гости с ночевкой к своей лучшей подруге, как это было заведено каждый год по окончании каникул. Летиция Букингем с ее мягкими коровьими глазами и черными кудряшками относилась к тому типу пригоженьких дурочек, в которых Саммер души не чаяла. Они были подругами еще с детского сада, но вот я просто терпеть ее не могла.

Не довольствуясь ролью председательши родительского комитета, мать Летиции основала еще и Уэйкфилдский пляжный комитет – организацию, главная задача которой заключалась в том, чтобы поганить уэйкфилдский пляж всякими совершенно непляжными мероприятиями, заполняя его непляжной публикой в непляжных нарядах. Тем летом она уже успела замутить тут парад моды и конкурс молодых дарований. Мистер Букингем даже уложил на песок деревянные мостки, чтобы его супруга могла гордо расхаживать там на высоких каблуках, словно приклеенных к ее слоновьим пяткам. Я всегда держалась от подобных мероприятий как можно дальше, купаясь на самом дальнем конце пляжа, где никто не обращал на меня внимания.

На следующий день после той ночевки миссис Букингем предстояло открыть Уэйкфилдский юношеский пляжный конкурс красоты – для девушек младше шестнадцати, чтобы и Летиция могла принять участие. У дверей дома Букингемов ожидали своего часа три широкие наплечные наградные ленты – золотая, серебряная и бронзовая, до кучи с золотой тиарой. Миссис Букингем гордо выставила их на всеобщее обозрение, словно свои личные трофеи.

Я сразу представила себе миссис Букингем с тиарой на голове. Звали ее Селия, и меня всегда забавлял контраст между этим именем – классическим, утонченным – и внешностью миссис Букингем: этой мордой кирпичом и угловатым и неповоротливым, как автобус, туловищем. Она была как минимум лет на десять старше Аннабет, и их ровным счетом ничего не объединяло бы, если б их дочки не оказались не разлей вода. Раз уж на то пошло, то в роли ведущей конкурса красоты скорее ожидаешь увидеть как раз Аннабет – женщину все еще стройную и театрально красивую, а не какую-нибудь престарелую страшилу вроде Селии Букингем.

Селия попивала капучино в своей огромной кухне, посматривая, как мы, девчонки, завтракаем и обсуждаем прогноз погоды. Информер обещал «ветрено», что представляло собой проблему для всех этих воздушных бальных платьишек и замысловатых причесонов. Я, недолго думая, высказала предложение переместить мероприятие в городской торговый центр и «оставить пляж людям, которые любят проводить время на свежем воздухе». Селия ожгла меня возмущенным взглядом.

Аннабет уже предупредила нас, чтобы не возвращались домой до вечера, но это вовсе не означало, что мне обязательно предстояло торчать у Букингемов весь день. Можно было отправиться в мое обычное место на дальнем конце пляжа. Компания мне не требовалась – только я и океан.

Но едва я попыталась улизнуть, как выяснила, что на меня имеются другие планы.

– Твоя мать уже заплатила вступительный взнос, – объявила Селия, встав в дверях, непоколебимая, как носорог.

Я перепробовала все возможные отмазки, начиная от тяжелого случая страха перед сценой до вроде бы совершенно непробиваемого лозунга «конкурсы красоты – это эксплуатация женщин», но Селия раздавила все мои аргументы, словно асфальтовым катком. Даже Саммер предала меня, отказавшись присоединиться к моему бунту.

– Давай-ка лучше пойдем и как следует позабавимся, – сказала она. – Сделай это ради мамы. Сама знаешь, как тяжело дается ей этот переезд.