Александр Бадак - Химка. Из записок психиатра

Больно стало участковому. И даже стыдно. Почему Малышевы живут, как в хлеву? Это же ненормально! Заполнили протоколы. Пожурили родителей, постращали лишением родительских прав, изначально не веря в положительные перемены. А через неделю Петров уже оформлял протокол обнаружения трупа Виктора – старшего сына Малышевых.

Из опросов односельчан участковый узнал, что Витя купил в магазине баллончик бытового газа. Нанюхался пропан-бутановой смеси и заснул прямо под бетонной стенкой автобусной остановки. Утром односельчане, спешащие к автобусу, натолкнулись на перемерзшего, но ещё живого мальчишку. Закутали, понесли к фельдшеру. Но спасти уже не смогли. Остановилось дыхание. Врачи потом сказали, что из-за отравления перестал работать дыхательный центр. Это и послужило причиной смерти.

А через неделю – новая беда. Мальчишки облюбовали для игр совхозную базу. Лазали по технике, скатывались с железных боков комбайна в большой сугроб. Потом нашли бочку из-под топлива. Открутили пробку и поняли, что в бочке был бензин. По очереди стали «пыхать» – вдыхать его пары до наступления «кайфа». Так они называли состояние отравления с галлюцинациями или «мультиками» и беспричинным весельем. Двенадцатилетний Серёжа, уже будучи в состоянии «перепыха», решил посмотреть, сколько бензина осталось в бочке и нельзя ли его слить. Заглянул в пробочное отверстие. Темно, ничего не видно. Решил подсветить. Поднес зажигалку к отверстию и чиркнул. Раздался взрыв. Бочку закрутило. Из отверстия, как из сопла ракеты, вырвалась огненная струя, разгоняя бочку реактивной тягой. И все это произошло практически мгновенно. Не успевшего отпрыгнуть Серегу обдало струёй горящего топлива. Он вспыхнул, как факел и побежал, истошно крича. Синтетические куртка и брюки плавились и стекали посвистывающими огненными струйками. Серёжа упал в сугроб, катаясь по снегу, сбрасывая с себя остатки горящей одежды. Потом в село вбежало обугленное тело, завывающее, как раненый зверь.

Сначала думали, что мальчик не выживет. Но через год лечения в краевом ожоговом центре он вернулся в село. На обожжённые поверхности приживляли кожу с ягодиц – единственного уцелевшего от ожогов места. Её отрезали квадратами два на два сантиметра, затем делали насечки, растягивали заплатку как сетку и укладывали на сочащиеся сукровицей ожоги. Какие-то куски приживались, какие-то загнивали и отваливались.

Жизнь ребенку спасли. Но смотреть на него было страшно. На лице – красные бугристые рубцы. Обгоревшие веки не позволяли закрыть глаза, которые сохли и нагнаивались. Обожженные губы находились в неестественном оскале, напоминающим чудовищную улыбку. Кисти рук со скрюченными пальцами не позволяли выполнять тонкие действия. При ходьбе или движении рубцы над суставами рук и ног лопались и начинали кровоточить. Каждый год растущему ребенку приходилось делать по нескольку операций. Его существование превратилось в сплошной кошмар…

Участковый постарался отбросить от себя эти воспоминания. В селе столько хороших семей и прекрасных ребятишек. Может быть, на этот раз пронесёт… Но он знал, что некоторые селяне уже начинают празднование. Потом пьют до Рождества, потом до Старого Нового года, потом до 23 февраля. Но до этого рубежа доживают не все любители спиртного. Кто-то замерзает в январе, у кого-то к февралю начинается белая горячка.

Был же в работе Петрова такой случай. Шел он как-то по центральной улице родного села. Время – начало февраля. Самый разгар «беличьего сезона». Видит странную картину. Михалыч – пятидесятилетний, но ещё крепкий и мордатый селянин занялся заготовкой дров прямо в центре села. Рубит Михалыч старый тополь в два обхвата. Углубился в ствол по самое топорище. Фиолетовое лицо блестит от пота. Дышит тяжело. Даже фуфайку снял.

– Привет, Михалыч! Что тебе сухого валежника в лесу мало? Сдался тебе сырой тополь?

– Начальник, ты что, не видишь? – Михалыч направил топор на крону дерева.

– А что я должен видеть? Дерево как дерево. Стоит, никому не мешает. А завалишь – провода может порвать. Всю деревню без света оставишь!

– Да ты смотри, сколько там чертей собралось! Я сейчас дерево завалю, а потом их порублю. Они меня уже достали. Рожи корчат. Матерят. Спать неделю не дают!

Петров горестно вздохнул, забрал топор и предложил Михалычу сходить к нему в контору за бензопилой. Как-никак на дворе двадцать первый век! Есть современные технологии. И по чертям тоже есть специалисты-зоологи. Сейчас подъедут, разберутся. Лейтенант уже диагностировал у «лесоруба» белую горячку, которую медики только подтвердили.