Исаак Вайнберг - Отморозок Чан 1 - Нет чести, нет цели, нет жалости

И как мне удаётся вечно влипать в подобные передряги? Хотя, быть может, не стоило затевать драку один против четверых? Может быть, это было слишком опрометчиво с моей стороны? Да нет, хуйня какая-то! Всё заебись. Я же так и планировал. Ща минутку полежу, отдышусь, усыплю их бдительность и всех по-быстрому раскидаю…

Мой рот стал заполняться кровью, теперь удары тяжёлых сапог сыпятся на голову. Кажется, начинаю терять сознание, надо закрыть голову руками. Вот, так лучше… Я же говорю – всё под контролем.

Кто-то залепил мне под дых. Я сложился пополам, открыв на мгновение голову. Этого мгновения хватило, чтобы кто-то переебал мне в висок. В ушах зазвенело. Ладно, признаю, нихуя я не контролирую… Хорошо хоть ствол не выхватил, придурок – реально в жопу бы затолкали…

Кажется, ребята подуспокоились. Выпустили пар. Удары сыпятся не так активно, без особой ярости, пока ещё не любя, конечно, но как-то по-свойски, именно так, наверное, отцы хуярят своих сыновей, когда узнают, что те заднеприводные. И крики уже не такие яростные – пиздят почти в тишине, усердно пыхтя, словно втайне от мамки ебут престарелую свинью в сарае за домом.

Шутки шутками, но кажись пиздить, будут пока не сдохну. Я не чувствую в себе сил, чтобы исполнять секретные смертельные приёмы, которым меня обучил один монах. В первую очередь потому, что меня нихуя ничему и не учил никакой ебучий монах. Но даже если бы и учил, сил у меня хватит только на то, чтобы показать этим уёбкам средний палец, а это вряд ли поможет в данной ситуации…

Внезапно я услышал, как с лязгом передергивается затвор автомата (этот звук я ни с чем не спутаю), а следом раздался крик здоровенного пидора: «Разойдитесь нахуй!»

Всё. Приехали. Убивать собрались. Пора активировать скрытые ресурсы своего организма…

Как только меня перестали бить (видимо, разошлись, повинуясь приказу своего товарища), я, собрав последние силы (скрытые ресурсы – помните?), рывком перевалился на спину, выхватил из кобуры обрез и направил на здоровенного уёбка, который, в свою очередь, направил на меня ствол своего автомата.

– Ты чё творишь?! – завопил он с испугом. – А ну брось ствол!

– Пушистую собаку брошу об мамку твою… —пробубнил я какую-то полубредовую чушь (мне простительно – много раз в башку прилетело). Так, секунду, ща исправлюсь: – Мамка твоя белка, блядь, ебётся!

Да уж… лучше ебало пока закрытым держать, а то перед пацанами как-то стыдно… Сука, жаль обрез не заряжен, а то бы и говорить не пришлось.

– Ствол положи, я сказал, мудак! – снова приказал здоровяк. – Никто тебя убивать не собирался!

В этот момент из-за его спины раздался ещё один голос.

– Так! Что тут происходит?!

На сцену вышел седой старикан лет шестидесяти. Явно держит себя в форме. Причём во всех смыслах: и физически он в форме, и одет в заебатую военную форму. Да ещё и нового образца – такую хуй где найдёшь.

– Этот гондон из тоннеля нарисовался, грубить стал, драку затеял! – принялся ябедничать здоровяк, не спуская с меня глаз.

– Драку? Да он же один, а вас четверо! Сами, небось, и спровоцировали… – сердито пробасил старикан, подойдя к нему сбоку, почти в упор.

– Никак нет! Он сам начал, – стал оправдываться здоровенный пидор, продолжая держать меня на мушке. – Про мамку обидное сказал…

– Про мамку твою сказал? Да ещё и обидное? – переспросил старик, нарочито сопереживательным тоном. – Ой ты, бедненький мой…. Давай, может, на ручках тебя покачаю? ТЫ ЧЁ, СОВСЕМ, БЛЯТЬ, ТУПОЙ?!

Он с силой залепил затрещину здоровяку. Тот испугано вжал голову в плечи. Старик положил руку на ствол его автомата и резко опустил вниз, затем подошёл ко мне и протянул руку:

– Опусти своё ружьишко и поднимайся на ноги, боец.

Мне два раза повторять было не нужно: я убрал обрез в кобуру и ухватился за протянутую руку. Встал с большим трудом: качало, пиздец, болит, сука, всё. Отхуярили меня на пять с плюсом – молодцы, уёбки.

Старик внимательно осмотрел меня с ног до головы.

– Вот дебилы. – покачал головой он. – Ладно, пойдём, чаем угощу.

Он взял меня под локоть, помогая идти. В обычной ситуации я бы, разумеется, от такой гомосятины отказался, но сейчас без посторонней помощи я смог бы разве что ползти, да и то вряд ли.

Старик оглянулся и ещё раз сердито оглядел всех четверых погранцов, снова покачал головой и повёл меня прочь.

– Ты прости сына моего. Молодой – горячий, да к тому же долбоёб, каких поискать. Сам заберёшься? – он показал на лестницу, ведущую вверх, на платформу.