Бекки Чейз - Влюбись, если осмелишься!

– Но…

– Ты любишь дорогие украшения и наряды, – снова перебил меня он. – Думаешь, их можно себе позволить, живя честно? Платя налоги и взносы по ипотеке?

– Я люблю роскошь, – вынужденно согласилась я. – Но ради денег я не хочу и не буду отнимать жизни!

– Этого от тебя не потребуется. «Руно» – мужское наследие, девушка не обязана им заниматься.

Очередной упрек лишь сильнее взбесил меня.

– Прости, что обманула ожидания и родилась без члена!

Отец проигнорировал издевку, а меня понесло. Я припомнила ему все пафосные заявления для прессы и нравоучения, которые он читал с особым апломбом. Мы долго ругались, но спор не принес результата. Отец находил аргументы на каждую претензию.

– Для тебя существует только одно правильное мнение – твое, и один интерес – твой, – не унималась я. – Ты даже меня спасал ради сделки! Ну как, успел до того, как она состоялась? Смерть Стивена стоила контракта?

– Я сделал это, чтобы тебя снова не использовали как повод влиять на меня. Или ты думала, что тебя действительно отпустят?

– Ты сам всех используешь! Меня, маму и даже эту бедную женщину…

Мы могли бы ругаться бесконечно, и лишь появление Труди прекратило наш спор. Всем своим видом она дала понять, что любые дискуссии нам лучше продолжить в другом месте. Я пыталась расспросить ее о состоянии Сатира, но отец не дал мне этой возможности.

– Тейлор, иди к вертолету, – приказал он.

Труди вернулась в дом, и затихший было спор начался снова.

– Я останусь.

Скрестив руки на груди, я с вызовом смотрела на отца. Я не уступлю.

– Это не обсуждается. – Он тоже был непреклонен. – Не забывай: ты подчиняешься решениям главы семьи.

– Ты меня не заставишь!

– Если понадобится, я попрошу вколоть тебе транквилизатор.

– Только попробуй! – взвилась я. – И мать узнает, что ты виделся с Труди Шапиро.

– Рискни, и я отправлю тебя в закрытую клинику для наркоманов. – Отец всегда был достойным противником, и в шантаже ему не было равных.

– Папа, Сатир спас мне жизнь! – Я отчаянно всплеснула руками, взывая к его чувству долга.

Напрасно. Это словосочетание так и не вошло в лексикон Марка Фарелли.

– Только поэтому он тоже жив. Я организовал перелет и операцию.

Неужели так сложно пойти на компромисс? Мы же не можем ругаться все время!

– Папа, пожалуйста! – Я почти плакала.

Он услышал безысходность в моем голосе и сбавил напор:

– Через несколько дней его перевезут, и тогда вы сможете увидеться.

Кажется, у отца свой словарь, и в нем «компромисс» имеет другое значение. Он не уступит, а Труди не даст мне зайти в дом. Понимая, что при таком раскладе спор мне не выиграть, я обреченно отправилась к вертолету. Рой тяжело шагал рядом. Оказавшись у окна, я молча уставилась в противоположную от дома сторону. Отец поднялся в кабину последним. Сидевший около пилота Джейсон протянул нам наушники.

За весь перелет никто не проронил ни слова. Я не задавалась вопросом, где мы приземлимся, – без документов отец все равно не сможет отправить меня в Нью-Йорк. И я смогу дождаться Сатира в непосредственной близости. В аэропорту Лас-Вегаса выяснилось, что весь багаж, включая мою сумку с документами, уже ждет нас – отец предусмотрел все. Закатив скандал, мне удалось выяснить, что Сатира перевезут в Нью-Йорк, только после этого я согласилась сесть в самолет.

Следующие три дня были самыми длинными в моей жизни. Возле дома Труди Шапиро я думала, что время тянется слишком медленно. Я ошибалась – тогда оно просто летело, а теперь действительно замерло. Чтобы чем-то занять себя, я позвонила детективу, которому удалось выяснить лишь последний лондонский адрес Англичанина и интересный факт из его биографии – годовое пребывание в частной психиатрической клинике в Сан-Диего. А я наивно полагала, что только Джейсон сумасшедший. Переведя детективу оставшуюся часть денег, я прекратила расследование. Второй звонок был в «Герц Лос-Анджелес» – я попросила забрать арендованную машину с парковки «Мандалай Бей», доплатив разницу за изменение планируемого места сдачи, потерю ключа и расходы на бензин.

Изредка подслушивая разговоры отца, мне удалось выяснить, что арабы на год продлили контракт со «следопытами», а дом на окраине Лас-Вегаса успели привести в порядок до приезда полиции. О перестрелке писали все местные интернет-издания, но ни в одном не встретилось упоминания об убитых. Новостей о Сатире все не было. Я теряла терпение. Опасная мысль – спросить Труди Шапиро – все чаще мелькала в голове, и на четвертый день ожидания я принялась разыскивать ее профиль в социальных сетях, а ее номер во всех телефонных книгах. За этим занятием я едва не пропустила появление отца и, лишь услышав, как он по сотовому обращается к Джейсону, привычно кинулась к кабинету.