Роман Конев - Сумерки

Старик помолчал у изголовья кровати усопшего. Рыться в чужих вещах он считал недостойным. И не собирался расшибаться в лепёшку ради внучки сопалатника. В шкатулке наверняка лежало что-то материальное, деньги или драгоценности. Но, как и обещал, постарается донести послание до адресата.

Он был единственным, кто слонялся по коридору хосписа в третьем часу ночи. Заспанная сестра заметила его прежде, чем он подошёл к её посту в своей полосатой пижаме.

– Не корите себя, – деликатно заметил он в ответ на виноватое выражение лица женщины. – Радуйтесь, что способны быстро засыпать.

Она вымученно улыбнулась. Не нужда заставляла её гробить здоровье в очаге страданий. Мир изменится в лучшую сторону, если таких людей станет больше.

– Что-то случилось?

– Иначе зачем я здесь, – сказал он, отметив про себя, что находится не в том состоянии и возрасте, чтобы кокетничать по ночам с женщиной младше себя лет на пятьдесят. – В одиннадцатой палате только что скончался пациент.

– Боже ты мой, – прошептала она. – Вы уверены?

– Как и в том, что моя очередь не заставит себя ждать.

– Какой кошмар. – Она уже звонила санитарам для эвакуации тела в морг. – Бросьте так говорить.

– Брошу, когда помру, – отозвался он и пространно добавил: – Конечная остановка всё ближе.

Прихрамывая на левую ногу, Старик размеренно направлялся в столовую. Ночное бдение неотвратимо усиливало аппетит. Желание поесть не отступало даже перед лицом близкой смерти. Овсянка с бутербродом снизят накал страстей в перекрученных внутренностях. Была ещё одна причина – на пустой желудок нельзя принимать обезболивающие таблетки. А он собирался начать приём анестетиков. Врач дал добро, назначив анальгетики с труднопроизносимым названием. Старик надеялся, что они не прожгут дыру у него в животе. Рак прекрасно справлялся с этим в одиночку.

Утреннее оживление понемногу спадало. Гости хосписа разбились на кучки, просаживая время в обсуждении ничего не значащих мелочей. Кто-то просто сидел с отуплённым видом, то ли под действием наркотиков, то ли от осознания конца жизни. Таким было хуже всего. Тепловизор показал бы очаги красных пятен, но их сердца ничем не отличались от замшелых камней, давно угаснув.

Под утро санитар подготовил кровать умершего старика для нового постояльца. Возможно, сразу после завтрака в палате появится очередной больной.

Перед входом в небольшую столовую на стене крупными буквами выведен девиз благотворительного фонда помощи хосписам. «Каждый сам художник своей жизни. Какую краску выберешь ты?».

Ориентируясь на запах еды, Старик подумал, что его краски безнадёжно засохли.

Спустя полчаса он шёл к лифту, рассасывая во рту леденец, снимающий сухость. Из перевязочной распространялся запах гниющих язв, сдобренный амбре из фурацилина и перекиси водорода. Хоть в чём-то ему повезло. Его кожа не имела опрелостей, а опухоль не распадалась после химиотерапии, провоцирующей нарывы.

Старик любил сидеть на улице вдали от посторонних глаз, любуясь ясным небом. Именно таким, как сегодня. На огороженной чугунным забором территории больницы умные люди разбили крошечный парк. Зелёная листва радовала угнетённый дух. Помимо библиотеки на этаже, парк был вторым местом, где Старик чувствовал относительный покой.

К своему неудовольствию он обнаружил, что излюбленная скамейка занята незваным визитёром. Он узнал его ещё издалека. Старуха из четвёртой палаты казалась безумной. Наспех собранные в косичку волосы развевал июльский ветер. Бегающий взгляд выдавал чрезмерное возбуждение. Мятое платье не могло похвастаться весенней свежестью. Варикозные вены на непокрытых чулками ногах тянулись от щиколотки до колена. Рядом с ней лежал узелок из наволочки для подушки.

– Доброе утро, – сухо приветствовал Старик, присаживаясь на другом конце скамейки. Он затылком чуял что-то неладное.

– Доброе утро, – живо ответила она. – Автобус опять задерживается. И не понятно, сколько ещё ждать. Наверное, сломался по дороге, а нам ведь нельзя опаздывать.

Старик покосился на котомку, складывая в уме два плюс два.

– Далеко собрались?

– Домой, куда же ещё, – пожала она плечами, на короткий миг вдвое помолодев. – Жаль, путёвка закончилась. Мне санаторий понравился. А вам? Вы тоже домой?

Слова вылетали изо рта старухи быстрее, чем стреляные гильзы из пулемёта. Сложно представить, с какой скоростью она тараторила во времена молодости.