Александр Ковалевский - Дело о живых мишенях

Слона ночной визит Сокольского не удивил. «Смотрящий» знал, что за устроенный какими-то головорезами беспредел менты спросят и с него, потому спать не ложился, ожидая проверки со стороны участкового, но не думал, что к нему самолично заявится начальник уголовного розыска Слобожанска. «Видать, у “мусоров” совсем плохи дела, — отметил про себя Слон, — раз столь высокое начальство ко мне пожаловало». Он ненавидел милицию, но по поводу гибели милиционеров вневедомственной охраны не злорадствовал. Испокон веку сотрудники правоохранительных органов были его заклятыми врагами, но не настолько, чтобы он желал смерти всем ментам без разбору. Если вообще ликвидировать всех ментов как класс, то в стране такой бардак начнется, что за кошелек с мелочью и вору в законе какая-нибудь шпана может голову проломить. Ну не ворам же следить за общественным порядком! Нет уж: каждый должен заниматься своим делом, считал Слон: вор — воровать, а менты пусть охраняют банки и патрулируют улицы. Вот какую службу он бы на ноль помножил — так это уголовный розыск. Да не будь оперов с их тайными агентами-стукачами — насколько б легче жилось ворам!

Оперсостав Слон ненавидел больше всего, хотя признавал, что среди сотрудников угро встречаются очень даже порядочные люди. Начальника УУР подполковника Сокольского он причислял к категории честных ментов и относился к нему с невольным уважением, даже несмотря на то, что именно Сокольскому был обязан своей последней отсидкой. За «командировку» к хозяину [10] Хозяин — начальник ИТК (исправительно-трудовой колонии) ( жарг. ). Игнат Слонченко зла на начальника угро не держал. По воровским законам Слон должен был время от времени садиться, чтобы контролировать зону, потому для вора в законе «закататься в кичеван» [11] «Закататься в кичеван» — сесть в тюрьму ( жарг. ). вроде как почетный долг.

Слон был вором старых понятий и рьяно придерживался воровских традиций, зарабатывая свой кусок хлеба исключительно воровским промыслом. Он ни дня не работал, не вступал в комсомол, не служил в армии (свой призывной возраст Игнат встретил в воспитательной колонии, где отбывал срок по такой серьезной для малолетки статье, как умышленное убийство, — пырнул пьяного отчима кухонным ножом за то, что тот избивал его мать) и, став после освобождения домушником, грабил «упакованные» квартиры, исправно платя при этом в «общак». За воровскую жизнь через его руки прошло много добра, но он не обременял себя личным богатством и не строил себе хором. Пользуясь большим авторитетом в преступной среде, Слон, чтивший воровские законы, жил скромно, как и пристало классическому «законнику».

Видя, как иные «коронованные» воры ради депутатских ксив, шестисотых «мерседесов» и дворцов с бассейнами дискредитировали звание «вора в законе», он закипал от справедливого негодования и в прежние времена устроил бы отступникам «правилку», но сейчас настолько все смешалось в этом мире, что сразу-то и не поймешь, чем, собственно, народный избранник отличается от криминального авторитета, и о возврате к воровским идеалам, исключающим, к примеру, любое сотрудничество с властью, говорить уже не приходилось.

Слона же пока никто не мог обвинить в лояльности к власти. Если зека Слонченко бросали в «красную» зону, то независимо от того, насколько сильно было в ней влияние администрации ИТК, зона из «красной» неотвратимо превращалась в «черную», в которой верховодили уже воры, а не «актив» из пособников лагерного начальства. Выявленных стукачей в таких «черных» зонах безжалостно вырезали или они сами погибали от «несчастного случая». Вор в законе Слон, исповедовавший воровскую идеологию как своего рода религию, постулаты которой он принял еще малолеткой, всегда жестоко расправлялся с «неверными», чтоб другим неповадно было.

В слывшем «ментовским городом» Слобожанске Слону не удалось установить свои воровские порядки. В том, что тягаться со слобожанским уголовным розыском ему не под силу, «смотрящий» убедился очень скоро. Вызвавший его к себе на профилактическую беседу подполковник милиции Сокольский был немногословен: если гражданин Слонченко не будет вести себя тише воды и ниже травы, дисциплинированно соблюдая при этом установленные для него административные ограничения (с двадцати двух ноль-ноль до шести утра админнадзорный обязан находиться по месту регистрации), он вновь отправится туда, откуда прибыл, — в места не столь отдаленные. Мотать срок по новой в планы Слона не входило, и, зная, что Сокольский не из тех ментов, с которыми можно договориться «по-хорошему», он поостерегся проигнорировать его предупреждение. «Ладно, полкан, сегодня сила на твоей стороне, — скрежетал зубами вор в законе, — но когда к власти придет Рашид со своим кланом, еще поглядим, ментяра, — кто перед кем на цирлах [12] Цирлы — пальцы ног ( жарг. ). будет скакать».