Александр Ковалевский - Дело о живых мишенях

Бедный Секачев буквально разрывался на части, чтобы никого не забыть и никого не обидеть. Крутиться ему приходилось денно и нощно, и он был постоянно на нервах, но не роптал, зная, за что работает. В результате им были довольны все: и бандиты, которые промышляли на рынке, не опасаясь преследования со стороны органов внутренних дел, и высокопоставленные менты, которые по идее должны были требовать от майора милиции Секачева нещадно с этими бандитами бороться.

Службу в милиции он начинал простым милиционером-водителем роты ППСМ и с первых же дней проявил себя свойским парнем. Пил наравне со всеми, лазил по карманам у задержанных пьяниц и ничем особым не выделялся. Так бы и служил Витек Секачев водилой по сегодняшний день, если бы не пришла разнарядка в юридическую академию. Чему он там научился, в этой академии, неизвестно, но сразу по ее окончании его назначили на офицерскую должность зама по тылу того самого ГОМа, который он впоследствии и возглавил. И все у Витюли, как по-приятельски называли Секачева его сослуживцы, было хорошо, но этого «хорошего» майору всегда казалось почему-то мало. Глядя завистливыми глазами на других, Витек горько осознавал, что, как и прежде, барахтается где-то на нижнем уровне. Ну, не совсем так уж и на нижнем, но и не на верхнем, это точно. Над начальником ГОМа Секачевым была еще такая свора начальников, что не хватит и пальцев на руках, чтобы всех их перечислить, ведь кормить ему приходилось два управления — городское и областное, а рынок-то не бездонная бочка. Хорошо, на его «земле» все было под контролем: без его ведома даже нищие не посмеют свое жалкое подаяние просить, и рынок жил своей обычной жизнью: мельтешили, ни от кого не таясь, с пачками купюр менялы-кидалы; мошенники всех мастей обували «лохов»; карманники резали сумки зазевавшихся покупателей; охранники-рэкетиры снимали «местовые» с запуганных вчерашних инженеров.

На входе в Центральный рынок стояли крепко сбитые воротилы «игрового бизнеса», бойко зазывая, а порой и силой подталкивая растерявшихся горожан и приехавших из сельских районов за покупками крестьян к рулеткам, установленным прямо на земле. Вокруг рулеток толпилась штатная толпа зевак, с энтузиазмом изображая счастливых обладателей выигрышей. «Поле чудес» захватывало не только доверчивых селян: в сети «лохотронщиков» мог попасть любой, кто имел неосторожность остановиться возле рулеток. Жажда дармовых денежек была в народе неистребима.

Жалобы со стороны обманутых граждан поступали Секачеву беспрерывно. Тот многозначительно вздыхал и обещал разобраться. И только когда к нему выстраивалась приличная очередь из потерпевших, он вызывал к себе бригадира по кличке Лимон и просил того попридержать воровской контингент. Контролировать оперативную ситуацию на рынке было прямой обязанностью начальника ГОМа, и с этой нелегкой, надо признать, задачей майор милиции Секачев справлялся блестяще. По его прямой команде ни одно заявление граждан о кражах, мошенничествах или грабежах на рынке не регистрировалось. Нет, заявление у особо настойчивых, конечно, принимали, но только с одной формулировкой: «обнаружена пропажа». То есть если у вас разрезали сумку и вытащили кошелек, ни о какой краже в сводке речь не шла. Просто заявитель потерял этот кошелек и теперь просит милицию найти его. Потерпевшему-то без разницы, как писать заявление, главное, чтобы все украденное ему вернули, зато у милиции на одну нераскрытую кражу меньше. Таким немудреным способом Секачеву удавалось занимать первые места в городе по показателям раскрываемости, и возглавляемый им отдел милиции всегда был у начальства на хорошем счету.

Раз в неделю Виктор Валентинович лично разбирался с преступностью, встречаясь где-нибудь в укромном месте с Лимоном, который передавал ему тугую пачку денежных купюр. С этих «рыночных» денег он честно платил «налоги» вышестоящему начальству, за что «наверху» Секачева ценили и уважали. Именно такой человек, умеющий «решать вопросы» и безотказно исполнять «спецзаказы», был начальству и нужен.

И доработал бы Виктор Валентинович до заслуженной пенсии, если бы не роковая красавица фотомодель по имени Алена, на содержание которой он никаких денег не жалел, а та потом украла у него все его сбережения — почти сто пятьдесят тысяч долларов и сбежала с ними к другому любовнику. Секачев на свою беду хранил такие деньги не в банке, а у себя в квартире, будучи уверенным, что никто не догадается обратить внимание на стоптанные офицерские сапоги, валяющиеся в кладовке под кучей никому не нужного барахла и набитые долларами. Алена же, зараза, нашла их сразу, как только проникла в его отсутствие в квартиру.