Геннадий Рахманов - О. П. Г. Там море…

Адвокаты со стороны подсудимых в долгу не остались. Суду была представлена масса медицинских заключений о повреждениях у их подопечных. Более всего досталось Вадику. Там присутствовало и сотрясение и черепно-мозговая и какие-то проблемы с отбитой сетчаткой глаза. Словом подписали тоже под инвалидность. К тому же подсудимые хором утверждали, что в отделе милиции, куда их доставили после задержания, всех их несколько часов методично избивали. Участвовали в этом, по их словам, все находившиеся в тот момент на дежурстве, и большинство травм и повреждений они получили именно там, а не в квартире.

Адвокаты ловко это использовали, так как сотрудники милиции сами допустили ошибку и медики к подсудимым были допущены только по прошествии нескольких часов.

Благодаря этому, роль Семёна Богатикова, или «Сёмы», как знал его Пашка, к концу заседания вообще поменялась. Его из подсудимого переквалифицировали в свидетеля. А из его показаний следовало, что по приезду в квартиру он через некоторое время уснул и проснулся только тогда, когда его начали избивать. С его слов испугавшись за свою жизнь, так как били – будто хотели убить, он и оказал сопротивление. Сопротивление он оказал с одной лишь целью – чтобы защититься и убежать, ибо не понимал что происходит вокруг, а главное, не знал, кем являются избивающие его люди…

Заседание затягивалось, и судья перенесла его на следующий день.

Утром следующего дня дослушали показания последних свидетелей из списка. Ими были жильцы подъезда. Показания их единством не отличались и, по сути, только добавили несколько спорных моментов. Чем воспользовались юристы обоих сторон, в том числе и прокурор. Затем выслушали самих подсудимых. Каждый из них выступил с заранее подготовленной речью. Это, выражаясь юридическим языком, было их последнее слово.

Наступила очередь прокурора. Мужчина встал со своего места, взял папку в руки и около получаса перечислял, напоминал и квалифицировал всё содеянное подсудимыми. Постепенно от слов он перешёл на язык цифр, перечисляя огромное количество статей, пунктов, параграфов под которые, по его мнению, подпадали действия подсудимых. В конечном итоге он запросил у суда, наказание в виде лишения свободы для всех подсудимых. Размер срока прозвучал не маленький, от семи до двенадцати.

Удар молотка и суд удалился на совещание. Народ вереницей потянулся к выходу. Люди обсуждали то, что они услышали сегодня и вчера. Молодежь недовольно роптала. Четверо, что были на скамье подсудимых в зале, а не в клетке нервно курили на улице.

Совещание на всеобщее удивление оказалось скоротечным. Не прошло и двадцати минут, как суд вернулся в зал. Женщина в чёрной судейской мантии зачитывала приговор стоя, стоял и весь зал.

В гробовой тишине звучало одно решение за другим. Фамилия Юрки в процессе заседания фигурировала чаще других и на сей раз, она прозвучала первой. Получил он восемь лет общего режима. Пашка в этот момент бросил на него взгляд, старший брат склонил голову и провёл ладонью по бритой голове. Он сам в письме рассчитывал на срок всего лишь на год меньше. Вера Васильевна, когда прозвучал приговор для ее сына, покачнулась. Она в этот момент держала младшего за локоть, и тот, почувствовав это, обратил всё внимание на неё. Мать отпустила его руку и, достав с сумочки носовой платок, молча, вытерла слезы

Юркины соседи по «клетке» получили: двое по семь лет и один пять. С «вольной» скамьи для подсудимых в заключение ушли ещё двое и двое остались на свободе. Дело Семёна Богатикова отправили на пересмотр. Второй – Фролов получил пять лет условно. Вадик, которого адвокат представлял как ставшего не дееспособным, срок получил самый большой. Ему дали одиннадцать строго режима. Он, оказывается, уже успел побывать в колонии для несовершеннолетних, вдобавок имел условный срок. На него и на второго надели наручники, и повели к служебному выходу. Если Вадик прошел спокойно, то ко второму осужденному бросилась пожилая женщина со слезами на глазах. Конвой насилу оторвал мать от сына и увёл последнего из зала. Для престарелой, убитой горем женщины, пришлось вызывать медиков.

Отбросив в сторону недокуренную сигарету, Семён Богатиков вошёл в подъезд многоэтажки. Проследовав мимо кабины лифта, он направился пешком вверх по лестнице. Поднимался неспешно, ступая по бетонным ступенькам практически бесшумно. Где-то на одном из средних этажей Семён остановился. Сделав шаг к дверям квартиры, он нажал на звонок. Раздалась красивая трель похожая на птичий щебет. Постояв с полминуты, Богатиков позвонил повторно. В один из моментов ему вдруг показалось, что в глазке на долю секунды мелькнул свет, хотя за дверью не было слышно никакого постороннего звука. Поверив своим глазам, Семён надавил на звонок в третий раз и уже не отпускал его до тех пор, пока не щёлкнул дверной замок. Двери квартиры открылись, и на лестничную площадку выскользнул парень лет восемнадцати. Он был чуть выше Семёна, немного крепче его сложением, но видимо менее готов к встрече.