Юлия Алпагут - Тишина. История Эдисона Торреса

Лана тихо остановилась в дверях, прижимая к груди толстую, чёрную папку с какими-то бумагами.

– Пап! – немного помедлив, окликнула она мужчину.

Тот вздрогнул от неожиданности и резко развернулся в сторону двери. Бокал с вином выпал у него из рук и разбился, забрызгав своим содержимым пол, занавески, его обувь и белые брюки.

Увидев свою дочь, стоявшую в дверях кабинета, испуганное выражение лица мужчины в мгновенье изменилось. Оно стало суровым.

– Лана? – произнёс он. – Как ты вошла?

– Дверь была открыта.

– Совсем уже из ума выжил… – пробубнил себе под нос мужчина.

– Пап, – ещё раз сказала гостья.

Хозяин дома грозно посмотрел на неё.

– Я же просил тебя не называть меня так! – прорычал он.

– Да, я… Я помню. Но здесь же никого, кроме нас, нет. Ведь так?

– Никогда меня ТАК не называй, даже если рядом больше никого нет! – грозно сказал мужчина.

– Да… Да, хорошо. Прости, – опустив взгляд, тихо произнесла Лана.

– Не обижайся на меня, – вдруг смягчился отец. – Ты же знаешь, так нужно.

– Всё в порядке. Я… я всё понимаю…

– Вот и хорошо. Как ты узнала, что я здесь?

– Ты же сам сказал мне неделю назад, что приедешь сюда на несколько дней по делам.

– Ах, да…

Хозяин дома потёр рукой лоб и сделал шаг вперёд. Осколок бокала хрустнул под его ботинком, и он посмотрел себе под ноги.

– Прости… Я всё уберу, – приподняв брови, виновато произнесла Лана.

– Не надо. Завтра должна прийти домработница. Она всё уберёт.

– Но мне не сложно. К тому же… это ведь я виновата.

– Брюки и занавески ты тоже стирать будешь? – спросил мужчина и, не дожидаясь ответа, громко сказал:

– Прекрати, Лана!

Потом он посмотрел на свои наручные часы. Было почти четыре часа ночи.

– Ты знаешь который час? – взглянув на дочь, спросил он.

Не прошло и пары секунд, как выражение его лица снова изменилось. Теперь на нём читалось беспокойство.

– Что-то случилось? Зачем ты пришла? Почему ты не позвонила? У тебя какие-то проблемы?

– Нет, – покачала головой Лана. – Нет, не волнуйся. Нет у меня никаких проблем. Всё в порядке.

– Точно?

– Точно.

– Но ты же не просто так приехала в такой поздний час… – недоверчиво произнёс мужчина.

– Нет, не просто так. Мне нужна твоя помощь.

– Помощь? А говоришь «нет проблем» … Ладно, садись, – хозяин дома указал дочери на стул. – Рассказывай.

После этих слов он сел в большое кресло за письменным столом. Лана села на стул напротив и положила папку, с которой пришла, себе на колени.

– Ты видел экстренный выпуск новостей? – спросила она отца.

– Да. Полиция арестовала «Пожирателя языков». Столько лет… И никаких улик… Эдисон Торрес… Кто бы мог подумать?! – сказал мужчина и усмехнулся. – И всё это время столько людей видели его лицо, десятки покупали его картины, и никто не знал, даже не подозревал о том, КТО он на самом деле.

«Никто и сейчас об этом не знает…» – вздохнув, подумала Лана.

– «Пожиратель» – это точно Торрес? – после непродолжительной паузы, спросила она.

– Да. После этого выпуска я разговаривал с начальником полиции и… Не важно. Да, это точно Торрес.

– Но улик же не было…

– Не было. До сегодняшнего вечера. К тому же, он даже не стал отрицать своей вины, – мужчина снова усмехнулся. – Месяц назад он убил Майкла Фёрна, сына местного чиновника Вильгельма Фёрна, в его же собственном гараже. А у Фёрна в гостиной висит его картина…

– Майкл Фёрн… – задумчиво произнесла Лана. – Да, я помню. Я исследовала его тело.

– Господи, Лана… – выдохнул хозяин дома и покачал головой. – До сих пор не могу понять, как ты могла выбрать для себя такую профессию?! Ты могла бы стать певицей, актрисой, моделью… Да кем угодно! Ты красивая и талантливая! А с моей помощью у тебя вообще не было бы никаких проблем!

– Па… Мистер Гроссман… Сенатор, – Лана чуть наклонила голову в бок. – Пожалуйста, не начинай! Я делала то, что хотела делать.

– Это отвратительно.

– Я знаю. Но это то, чем я хотела заниматься.

– Постой… Ты сказала «делала» и «хотела»?

– Да, я собираюсь уволиться.

– Слава Богу! – всплеснув руками, воскликнул мужчина.

– Вижу, что ты счастлив, как никогда раньше, – улыбнулась Лана.

Мистер Гроссман чуть подался вперёд и посмотрел дочери прямо в глаза.

– Знаешь, как-то не по себе становится, когда думаешь о том, что твоя дочь ковыряется в чьих-то внутренностях…

После этих слов, сенатор откинулся на спинку кресла и скрестил на груди руки.