Хассо Грабнер - Грань тьмы

Решение Арне Бё явилось для Эйнара Паульссона как бы предупредительным выстрелом. Он осознавал постыдную двусмысленность своего положения, и чувство стыда не оставляло его. Схватившись за телефонную трубку, набрал номер телефона брата, рассчитывая, что поддержка Йенса оправдает его в собственных глазах.

Закончив разговор, он злобно процедил сквозь зубы: «Чертова дочь Квернмо!» Да, Лаура, дочь миллионера Сигурда Квернмо, привыкла добиваться своего, чего бы это ни стоило, даже вопреки доводам разума и чести. Позвонив ей, он потребовал, чтобы она отменила прием. Лаура только рассмеялась:

— Слишком поздно, мой милый, я уже разослала все приглашения. Не тревожься, увидишь, все будет замечательно.

Положив трубку, Эйнар поклялся себе, что более негостеприимного хозяина, чем он, во всей Норвегии не найдется. Скандал? Да, скандал, и еще какой! Зато он навсегда отобьет у Лауры охоту пускаться во все тяжкие во имя призрачных, да что там — порочных идей!

До этого, правда, дело не дошло. И причиной тому Детлеф Бурмейстер, щеголь из богатого любекского торгового дома, привыкший чувствовать себя хозяином положения в любом обществе. Приглашение самым удачным образом совпало с его тайными планами. Он только и мечтал о том, как бы установить неофициальные и тем самым наиболее прочные связи между немецкими офицерами и городской верхушкой.

Бурмейстер просто царил на этом приеме. Слова благодарности, обращенные к хозяйке и хозяину дома, вовсе не прозвучали как привычные пустые фразы. Госпоже Лауре он понравился с первого взгляда. В ее глазах, обращенных на мужа, светилось торжество. «Вот видишь, мой милый, — как бы говорил этот взгляд, — каковы люди новой формации. Разве не бессмысленно им противостоять?» Эйнар понял. Он так и кипел от злости. С каменным лицом пробормотал в ответ несколько вежливых слов. Бурмейстер чуть заметно улыбнулся. Этот несомненно порядочный человек наверняка лишь изредка выезжал за пределы своего горного гнезда Рьюкана. Незачем и требовать от него светских манер. Он не уверен в себе, потому что неотесан.

С некоторым беспокойством обер-лейтенант наблюдал за офицерами, которые пришли вместе с ним. Еще в прихожей обер-лейтенант Дюррхаммер шепнул ему на ухо:

— Ох, и напьемся же мы сегодня!

А лейтенантов Бекмана и Хильпрехта щекотал другой вопрос: найдется ли в доме Паульссона предмет для интрижки? Разочарование их было велико. Разумеется, хозяйка дома хороша собой и весьма аппетитна на вид, но на нее, сразу видно, положил глаз комендант. Как же быть: последовать примеру Дюррхаммера и напиться или сыграть в благовоспитанность? Решили остановиться на последнем. Напиться они могут в любой день, а вот продемонстрировать свою светскость — не особенно часто.

Бурмейстер вздохнул с облегчением, молодежь не подвела.

Что-то не особенно приветливы Дюррхаммер и профессор. Хартман — важная персона. Может быть, даже важнее коменданта города. Кого же предпочесть, его или Детлефа Бурмейстера? Лаура остановилась на Бурмейстере. И хотя была приучена подвергать важные решения строгому контролю разума, так и не смогла ответить на собственный вопрос, что именно произошло в данном случае: то ли дочь Квернмо отдала предпочтение политической власти и силе, то ли Лауре Паульссон понравился Детлеф Бурмейстер как мужчина?

То, что хозяйка дома не уделяла ему чрезмерного внимания, Гвидо Хартмана нисколько не огорчило. Ясно, чего она добивается: править бал. И муж ее, совершенно естественно, страдает от этого. Когда подняли первый тост, Хартман подчеркнуто уважительно чокнулся с инженером. «Он надо мной издевается», — подумал Эйнар.

Он сухо поклонился Хартману и опрокинул в рот рюмку виски. «Да, у этого человека нелады с собой», — подумал Хартман и грустно улыбнулся. А Эйнар был готов вот-вот наброситься на него с кулаками.

После ужина гости перешли в салон. Крог воспользовался этой возможностью, чтобы подойти к профессору. Его доверие дорогого стоило. Но так как оба они неверно оценивали друг друга, намерения Крога были заранее обречены на провал. Хартман поддерживал сугубо профессиональный разговор лишь до того момента, пока не выяснил степень осведомленности лаборанта. Обширные познания Крога его несколько смутили. В голове сразу засела мысль: ни в коем случае нельзя допустить, чтобы Крог сблизился с Нентвигом. Этот тандем способен свести на нет все его усилия.

Когда профессор узнал достаточно, его ответы и замечания стали односложными, и разговор, наконец, зашел в тупик. Настроение у Крога было прескверное: ему не удалось выудить у немца никаких сведений. Но куда больше беспокоило его другое обстоятельство: первоначально он предполагал перевести разговор на тему о загрязнении тяжелой воды. Немец наверняка назвал бы более точные способы определения уровня загрязненности, чем известные Крогу. Хотелось выведать, каким образом немцы при случае нападут на его след, если он сумеет загрязнить окись дейтерия. Пока что в этом направлении ничего не сделано. Лаборант ожидал специальных указаний от Лейфа Нарвестадта. Он не получил их, и теперь уже вряд ли получит. Придется действовать на собственный страх и риск, но так, чтобы первая же проведенная в Германии проверка не показала: лаборант, отвечающий за контрольные замеры в «Норск гидро», либо болван, либо саботажник. В любом случае Кнута Крога после этого от работы отстранят, и тогда о саботаже нечего будет и мечтать.