Ольга Дашкова - Рецидив

– Да мне-то откуда знать, своих головняков хватает. Слышал, что турок приехал какой-то или азер, косящий под турка, не знаю, что у него за дела могут быть с Шакаловым, может, гарем набирает или бордель. У меня «Ягуар» вот угнали, а я даже не успел наиграться с ним.

Воронцов, как всегда, стебал меня, улыбнулся. Значит, две недели назад у Шакала увели товар вместе с деньгами. Кому же так повезло? У кого на лбу метка смертника? Приезд турка, да, точно, проскользнуло имя Рамазан Хаким.

Тут же угон «Ягуара», пропажа товара у Шакала– и все это в одно время. Да, дела загадочные. А еще эта девчонка, в ней столько всего намешано, она не могла так играть и притворяться, что ей хорошо. Вот же сучка маленькая, усмехнулся. Да, Морозов, давно тебя так не кидали.

Опускаю руку в карман, трогаю пальцами тонкий пластик. Сегодня буду настоящим извращенцем– смотреть, как девчонка кончает, а потом посылает меня. Член в штанах снова напрягся,я сделал большой глоток, хотелось расслабиться, но мысли не давали.

Глава 9 Агата

Агата

У вас бывает такое, что вы видите сны о вашей жизни? Не сон о будущем, а именно прошлое, которое, словно заезженная пластинка, зациклилось на одном месте и повторяется, повторяется.

Его картинки царапают острым стеклом по венам, пуская горячую кровь. Она обжигает, как слезы на щеках, и выворачивает наизнанку от боли и непонимания.

– Прости, прости меня, моя девочка, прости.

Мужчина стоит на коленях, цепляясь за мои ноги, а я словно в ступоре, не могу его оттолкнуть, убежать. По щекам текут как раз те горячие, обжигающие слезы, прожигая меня до самого мяса, словно сдирая кожу.

Тело трясет от холода, на бедрах кровь, на животе его сперма. Я растоптана, раздавлена, на меня внезапно обрушилось понимание, что так, как раньше, больше не будет, даже так плохо, как было, уже не будет. Никогда.

– Пожалуйста, прости меня. Бес попутал, милая, родная, прости, пожалуйста. Господи, да как же так, девочка моя, прости.

Он обнимает мои ноги, целует колени, а мне мерзко так, что хочется содрать с себя кожу живьем, а во мне большая черная дыра, воронка, она закручивает, затягивает, лишая всех чувств. Я все еще терплю его руки на моем теле, как что-то мерзкое, хочется убрать их, но стою, словно парализованная.

На мужчину жалко смотреть: взлохмаченные волосы, осунувшееся, спитое после недельной пьянки лицо. Я даже во сне чувствовала тот запах, что исходил от него– запах дешевого алкоголя и забитой под завязку окурками пепельницы. Он, кажется, впитался в меня, проник так глубоко, что ничем не вытравить и не отмыться. Именно с тех пор не выношу запах алкоголя.

Тот человек был моим отчимом, воспитывающим меня с пяти лет, почти отцом. Я уважала его, любила: сильный, уверенный, богатый, мне казалось, он может достать все что угодно, любой каприз матери, любая ее прихоть выполнялась моментально.

Этакий Дед Мороз круглый год, волшебник. Я не задумывалась о том, чем он занимался и откуда деньги на всю ту роскошь, что окружала нас. Большая квартира, лучшая частная школа, шикарная дача, три раза в год поездки за границу. Золотая девочка в золотой клетке, вот кто я была.

– Прости, прости меня.

Мужчина рыдает, меня колотит. Я со рвением маньяка пыталась забыть все, что случилось, но память иногда выкидывала свои фокусы, сознание накрывало, желудок выворачивало наружу.

Меня редко мучают кошмары, мне вообще не снятся никакие сны. Это хорошо. Но чтоб вот так как сегодня ночью, это что-то новое. Я провалилась в него, как только упала на старый расшатанный диван.

Звучала музыка из привата, она обволакивала, она погружала еще глубже, она заглушала сознание. Руки скользят по моей мокрой коже, его губы, ласки, толчки, а затем уже чужие руки, и такое, сука, мерзкое, сводящее с ума ощущение неправильности. Я, словно облитая грязью, барахтаюсь, пытаюсь выбраться из нее, но меня тянет на самое дно.

Просыпаюсь резко, словно выныриваю их ледяной мутной воды, глотаю ртом воздух. Тусклый свет из окна падает на пол, уже утро. Я так и заснула одетая, сил хватило только скинуть кожанку и кроссовки. Тру лицо руками, так и не смыла ночью косметику. Кто увидит, решит, алкашка какая-то. Но в том и суть, что меня никто не видит.

Не выношу спать с кем-то, только одна, всегда одна. И с Шакалом не могла, он словно тронулся, последнее время повадился тащить меня к себе в кровать не только покувыркаться, а еще и спать, в прямом смысле этого слова. Не могла. Так и сидела всю ночь, пялясь в темноту. Боялась, что проснется и снова захочет близости. Но Шакал спал как убитый, даже завидно было.