Норман Льюис - Подвиг, 1972 г., том 5

Миллер укрыл Шэдде двумя одеялами и погасил свет. В дверях он на мгновение обернулся.

— Черт возьми, сэр, — прошептал он. — Что они с вами сделали?!

Вернувшись в центральный пост, первый помощник подошел к микрофону. Он все еще тяжело дышал.

— Говорит первый помощник командира корабля. Учение окончено. Отбой. У командира случился сердечный припадок, и он находится под наблюдением врача. Командование лодкой принял я. Все, что произошло сегодня, было всего лишь учебной тревогой. Приказы, о которых вам говорил командир, были выдуманными. Командир хотел провести такое учение, чтобы все сочли, будто это правда. Но… — он хотел что-то сказать, но передумал. — Все вы, я уверен, были обеспокоены и встревожены. Скажу только, что я огорчен случившимся. Должен просить вас из лояльности к вашему командиру и к нашему флоту не рассказывать об этом на берегу. Это наше домашнее дело, и пусть оно останется между нами, в нашей военно-морской семье. Я извещу командование о заболевании командира, и мы ляжем на курс в Портсмут. Утром в воскресенье мы прибудем домой. Все.

В двадцать минут после полуночи курс был изменен, и еще через десять минут лодка всплыла на поверхность и со скоростью шестнадцать узлов направилась на юго-запад.

Дождь прекратился. Дул норд-вест, и море пенилось за кормой. Порывы свежего ветра, врываясь в центральный пост, шум моря, скользящего по обшивке, удары волн о боевую рубку — все это напоминало людям внизу о том, как хорошо быть живым на этом свете, не потревоженном войной.

После завтрака, когда вестовые еще продолжали убирать со стола, первый помощник велел им выйти.

В кают-компании находились все офицеры, кроме Аллистэра, занятого на вахте, и Масгрова, все еще не оправившегося от болезни.

Когда вестовые прикрыли за собой дверь, первый помощник начал:

— Я считаю, что мы должны обсудить некоторые вопросы, связанные со вчерашним происшествием. В Портсмуте, конечно, начнется расследование, и поэтому нам следует прийти к единому мнению.

Послышалось тихое покашливание, и мистер Баддингтон спросил:

— Может быть, мне лучше выйти, мистер Каван?

Первый помощник поморщился при слове «мистер».

— Ни в коем случае, сейчас я представлю вас офицерам корабля.

Мистер Баддингтон кивнул, и Каван принялся объяснять, кем он являлся и с какой целью был прислан на лодку. Это вызвало всеобщее удивление.

— Будь я проклят! — воскликнул Госс. — Мой партнер по шахматам — шпик! Не удивительно, что вы всегда обыгрывали меня!

— Я не забуду наших партий, мистер Госс, — обезоруживающе улыбнулся мистер Баддингтон.

— Я тоже!

— Напали на след саботажника? — поинтересовался Уэдди.

— Никакого саботажа не было, джентльмены, — водянистые глазки мистера Баддингтона скользнули по лицам офицеров. — Не было никакого саботажа… Было… было, — он запнулся. — Было лишь подозрение, что саботаж имел место. Со стороны вашего командира. Не скажу, что у него не было никаких причин для этого… — И Баддингтон рассказал им про Финнея.

— А как самочувствие командира? — грустно спросил Рис Эванс.

— Еще не очнулся. Спит, — ответил О’Ши. — Будем поддерживать его в этом состоянии до дому.

— Бедняга… — покачал головой главмех.

— Может быть, начнем разговор, ради которого мы собрались? — взглянул на первого помощника Галлахер.

— Конечно, — кивнул тот, облизывая губы. — Дело в том, что нам следует представить начальству все случившееся с наилучшей стороны для командира. Блюсти его интересы, понимаете? Хотя после того, что случилось, это будет довольно затруднительно…

— Еще бы, — мрачно согласился Галлахер.

— Позвольте мне рассказать все с самого начала.

Каван медленно оглядел присутствующих, словно оценивал каждого из них.

— Все началось на второй день после выхода из Стокгольма…

Он рассказал о том, как Шэдде завел с Грэйси разговор о ложных радиограммах, которые он желал получить для проведения учебной тревоги. Обеспокоенный Грэйси отправился к Саймингтону, после чего штурман обратился за советом к нему, к Кавану.

— Когда Саймингтон мне все рассказал, я инстинктивно почувствовал, что здесь таится нечто серьезное. — Каван сделал паузу и оглядел настороженные лица. — Угроза была фантастической. Поведение Шэдде становилось все более и более странным. — Он развел руками. — Следовало что-то предпринять. Я принялся размышлять. Надо было быстро придумать какой-нибудь выход. Должен сказать, что ответственность на меня ложилась чертовская.